Зегерро терпеливо ждал, повторяя про себя слова дневной молитвы. В его косах играли солнечные блики, делая ярко-желтые волосы еще более яркими, огненными.
— Пойдем, — сказал имир, стряхивая с себя оцепенение. — Пойдем к детям.
Они прошли полутемным коридором, миновали полную людей трапезную и спустились по лестнице в комнату с затененным стеклянным потолком, в которой рядком стояли колыбели. Едва завидев входящего правителя, хлопотавшая в спальне няня склонилась в поклоне и поспешно юркнула за дверь.
— Эйрин, Герос, Рейно, Ирре, Норрис, — называя имена. Рагхет легонько касался губ каждого младенца.
— Пятеро. Пять здоровых мальчишек. Пять сильных пальцев, сжимающихся в кулак. Я дам им особую мощь, и они смогут защитить нас.
— Ты уверен, что все получится?
Жрец усмехнулся.
— Все твои жены родили одновременно. Это ли не знак?
— Я обрекаю собственных сынов на одиночество, — сказал имир.
— О них будут сложены легенды. Тысячи юношей позавидуют их мощи и долголетию.
Лиловые глаза правителя потемнели.
— Пойми, я ведь никогда не видел, как ты творишь чудеса. И никто не видел.
— Я не творю чудеса. Мне лишь позволено смотреть на лик Сойла, черпая силу. Сам по себе я никто, посланник, проводник высшей воли.
— Мы просто не можем поступить иначе, — Рагхет словно не слышал жреца. — Не можем. Начинай.
Зегерро чуть поклонился и отошел к стене. Нащупав в нише резной рычаг, он потянул его вниз, и потолок бесшумно раскрылся. В образовавшийся проем потоком хлынул свет стоявшего в зените солнца.
* * *
Жбан подпрыгнул на полке, завертелся, закачался, с грохотом упал вниз и покатился по ступенькам, оставляя за собой тонкий крупяной след. Между шкафчиков проскочила хрупкая, скрюченная фигурка, кто-то противно хихикнул, и за жбаном последовала медная миска с фасолью.
— Проклятье, — прошипел Рейно, пытаясь удержать на месте остальную посуду. — Ненавижу домовых.
— Что случилось? — Эйрин остановился на пороге, чтобы собрать рассыпавшееся просо. — Опять он?
— Он, он, он, — заухало на антресолях. — Он!
— Я ведь ему поставил плошку с кашей, на обычное место! — Рейно был вне себя от ярости.
— С ка-а-ашей!
— Заткнись, безмозглая животина!
— Ну-ну, — Эйрин успокоительно положил руку брату на плечо. — Не злись ты так.
— Не злиться?! Да ты только посмотри, что этот поганец натворил!
Рейно снял крышку с кастрюли, и по кухне пополз мерзкий сладковатый запах.
— О-о! — сказал Эйрин, зажимая нос.
— Огого! — радостно взревели антресоли.
