– Нет. Я не хочу, чтобы после рождения ребенка мы каждый жил своей жизнью. А так и будет. У него – работа, у меня – малыш.
– Но дети скорее объединяют…
– Нет, мам. Ребенок не будет ему интересен. У него никогда не было детей, он просто не знает, как это – быть отцом. Единственное, что может в нем проснуться, это – чувство долга. Он будет сутками пропадать на работе, чтобы обеспечить меня и малыша, но любви он ему не даст. Я вообще сомневаюсь, что он знает, что это такое.
– А тебя он любит?
– Я думала, да. А сейчас понимаю, что это только чувство собственности. Он болезненно переносит все, что касается меня. Даже, когда я ему рассказывала о тебе, Никите, он, мне кажется, ревновал меня к вам. Я видела, что он еле сдерживается, чтобы не оборвать меня на полуслове.
– Странно ты как – то о нем говоришь, как о чужом.
– А он и есть чужой.
– С чужим не ложатся в постель, извини.
Марина промолчала. Галина поняла, что бесполезно сейчас допытываться у дочери, как зовут отца ребенка. Она просто хотела убедить ее, что не нужно торопиться с решением. Словно прочитав мысли матери, Маринка сказала:
– Поверь, мама, я все обдумала. Ребенок будет только мой.
Галина пожала плечами. Вдруг у нее в голове промелькнул какой – то неясный образ. Нет, не может быть! Беркутов?! Все сходится. Познакомились недавно. А, может быть, Маринка с ним уже полгода встречается, не говоря ничего матери? Тогда понятно его появление около нее в метро, в больнице и его приезд на дачу. И домой к ним он пришел потому, что беспокоился за свою девушку, то есть за ее дочь. Беркутов разведен. Детей нет. И возраст не юный. И не зря Маринка его так защищает перед ней. А она, дура, размечталась. Близкий человек! Кому близкий, ей или Маринке? Галине стало вдруг страшно и одновременно противно. Она ошиблась. От осознания собственной глупости ее бросило в жар. Попытка дочери скрыть имя отца ребенка стала ей понятна. Маринка боится, что Галина его «просчитает», вот и виляет. Фу, какая мерзость! Беркутов и с ней пытается наладить отношения, рассчитывая на поддержку будущей тещи. А она, как идиотка, в сиделки к нему набивалась!
Галина, не глядя на дочь, вышла из кабинета Березина. Почти ничего не видя перед собой, медленно пошла по коридору. «Я его убью. Он не смеет ломать жизнь моему ребенку», – с этими мыслями она открыла дверь палаты Беркутова.
Денис Стрельцов сидел за кухонным столом и пил чай, в который добавил столовую ложку коньяка. Он охотнее бы выпил полный бокал крепкого напитка, если бы точно знал, что никуда сегодня больше не поедет. А ехать, похоже, все – таки придется. «Совсем обнаглел Дубенко, это уже не в какие ворота не лезет», – только что он узнал, что в человека, на которого он собирал информацию по его поручению, стреляли. Слава Богу, Беркутов остался жив. Хотя, стоп. А почему он остался жив? Если Дубенко хотел его убить, он бы не промахнулся. Денис сам видел в его кабинете грамоты за отличную стрельбу. Значит, либо не он, либо хотел напугать, либо кто – то помешал. Так же было и с первым покушением. Газ не взорвался по чистой случайности. Черт, во что он вляпался на этот раз?!
