— Савелий Куроцап. «Русский хрен», — подсказал я.
Надюха сперва в трубку хрюкнула, но потом стала серьезней:
— Чувствуется, что вы хорошо над романовской овцой поработали. Вникли в тему. А за Савелия — спасибо. Это для обложки даже лучше, чем Савва… Спрашиваете, как вам быть? Ей-богу, ума не приложу. Лукич сейчас в Шри-Ланке. Пробудет месяца полтора-два. Чайные плантации, сами понимаете. Но как вернется — обязательно заходите. Савва Лукич так и сказал: как Тима появится — сразу его ко мне!
— И что тогда? Чайные листочки к проблемным местам прикладывать будем?
— Это уж как получится. Но вы должны знать: Савва Лукич — щедрая душа. И в свое время заплатит вам обязательно…
Надюха отключилась, но я снова набрал ее:
— А это кто ж ему про русский хрен писать будет? — не своим голосом крикнул я в трубку.
— Для такой книги писатель с университетским образованием требуется. А у вас, извините… только Литинститут. Кстати, писатель с образованием не без труда, но нашелся.
— Кобылятьев? Рогволд?! — заорал я, брызгая слюной и злобой.
Две-три сороки, сидевшие на ветвях близ гостиничного дворика, плавно, как детские самолетики, взлетели, но тут же в кустах и приземлились…
— Да, это Рогволд Арнольдович, — чуть удивясь, сказала Надюха.
— Так ведь он пэтэушник, сволочь! — застонал я в голос.
Но к стонам моим Надюха не прислушалась, лишь добавила снисходительно:
— Так что босс благодарит вас и все такое прочее. А также Савва Лукич дорит вам шубу.
Она, зараза, так и сказала: «Дорит»!
— Ну ту самую… которую вы на мне видали, — Надюха приятно засмеялась. — Так что возвращайтесь в Москву, получайте шубу, и удачи вам!
— А деньги?! — крикнул я опять, как дурак.
— Денег на вас… — Надюха умышленно громко прошелестела в трубке какими-то бумагами… — Денег на вас, увы, не отпущено.
Я вдавил красную кнопку в мобильник так, что отпала задняя крышка. Белый свет померк у меня перед глазами…
Это что ж? Не солоно хлебавши назад в Москву?
Невозможно! Двум-трем приятелям и одной прелестной оторве я успел объявить о шикарном заказе, о том, что ухожу из литнегров, что передо мной — пусть пока и соавторство, но очень, очень перспективное…
Словом, заявляться в Москву ровно через пять дней, да еще обделанным с головы до пят не хотелось.
Рогволденок к себе, ясное дело, теперь не пустит: ухватился за Куроцапа намертво. Какие там попахивающие бытовым фашизмом романы! Русский хрен и цейлонский чай, во всех своих дымка́х и ароматах, витали сейчас над головой этого недомерка…
