– Симфонию писать не будет? Типа, обиделся? Масичка, не обижайся, Матвей не имел в виду ничего плохого. Как он назвал Якова?!
– Солипсистом.
– А это шо такое? А, это типа когда других не замечаешь? Да, Яков? Ты солипсист?
– Да, я – солипсист.
– И шо, симфонию из-за этого писать не будешь?
– Не буду.
Яна села и задумалась.
А Матвей обратился к Богусу; тот тихо пыхал трубкой возле камина.
– Господин Богус, вы только не сердитесь, вам не придется ничего делать. Я понимаю, вы – куратор, но позвольте, я сам все улажу. Я знаю его как облупленного, он совсем не это имел в виду. Яков – он же талантище. Гений! Тронутый, но ведь гений, не поспоришь. Как жаль, что отца нет – он бы его быстро за симфонию посадил…
– Нет-нет, что вы, я понимаю, это ваша семейная жизнь, я тут вмешиваться даже и не собираюсь. Вон как, солипсист! Но я действительно согласен, что симфонии это ну никак не касается…
– Так и я ж ему о том же. Господин Богус, вы только не волнуйтесь, я сам все устрою…
– А я вот что хотела спросить, – проговорила вдруг Яна. – А солипсист может быть гомиком?
– Яна, ну что ты такое спрашиваешь? – возмутилась Йоланта.
– Ну, ему ж не в западло должно было бы… Я в этом смысле спрашиваю…
Повисла гнетущая тишина.
В трубе завывал ветер.
Богус раскурил трубку с вишневым табаком. Яков оглянулся, не зная, куда теперь себя подевать.
– Богус, можно взглянуть на ваш портсигар?
– Конечно. – Богус передал жестянку Якову.
– Это Дарвин? – поинтересовался он.
Интересная вещь – этот портсигар. На черно-белом эстампе за письменным столом сидела обезьяна, подперев рукой подбородок. На обезьяне было пенсне. Взгляд обезьяны направлен в окно, на что-то, похожее на черный подсолнух.
– Да, маэстро. Это Дарвин. Он наблюдает солнечное затмение.
Яков вернул портсигар Богусу.
– И что же видит Дарвин? Череду перерождений от обезьяны до «Битлз»?
– Неизвестно. Возможно, думает, что человек отличается от животного только тем, что курит.
– Вы верите в происхождение человека от обезьяны?
– Словосочетание «происхождение человека» для меня – сугубо поэтическое. Реальный человек – вот что интересно. Ecce homo – вот человек. – Богус указал на Яну. – Реальная. Все прочее – поэзия. Поэзия оставляет место для свободы. Вы согласны?
– Я устал от поэзии. Для меня поэзия – это ад.
– Может, вы играете не за ту команду?
Яков замолчал.
– Богус, а вы любите рассказывать истории? – спросила Йоланта. – Я ужасно люблю красивые истории.
Девушки продолжили ненавязчивое распитие «Бехеровки».
