Кто-то – кажется, философ Ян Гузка, – говорил, помнится, что Персональные Айтемы нужны для сохранения корневой идентичности в условиях полисексуального мультикультурализма. Чтобы в любой момент можно было отвлечься от суеты и припасть к истокам. Поэтому у всех русских – мишка, а у всех французов – петушок. А как бы еще мы помнили, кто мы на самом деле?
– А кто мы на самом деле? – спросил Кеша.
И тут же услышал собственный голос. Губы и язык оставались неподвижными – фейстоп сам переводил артикулированную речевую интенцию в звукоряд и отсылал ее после задержки в слуховую зону мозга. Но Кеша вспоминал про это только в те минуты, когда видел в зеркале надетый на лицо намордник системы жизнеобеспечения. А такое случалось крайне редко.
И хорошо, что так. Пустыня реальности успела уже утомить – она напоминала железную сетку тюремной кровати из фильмов про тоталитарное прошлое человечества. К счастью, ничего не стоило накрыть ее соблазнительнейшим матрасом.
Кеша перенес внимание на фейстоп, который за время осмотра личного модуля превратился в набор смутно мерцающих перед глазами пятен. Сначала пятна никак не хотели оживать и наполняться смыслом. А потом что-то в нем поддалось, и он опять увидел площадь, фонтан и неодобрительно прищурившуюся на него Little Sister. Она всегда хмурилась, когда фейстоп оставляли без внимания.
Кеша посмотрел на аватарки приложений. Они походили на фигуры недоигранной шахматной партии. Кешин взгляд упал на Ксю Бабу.
Можно было навестить старушку. Не потому, что он соскучился по запредельной мудрости – просто никогда не мешало совершить в информационном космосе несколько бессмысленных заячьих петель, чтобы как можно сильнее запутать метадату – все эти «кто, когда и с кем», ежесекундно фиксируемые системой.
Ксю Баба была маленькой. Когда она стояла на фейстопе, она походила на складной зонтик: ее ниспадающая желтая хламида напоминала чехол, а высокая золотая тиара с плоским верхом походила на ручку.
Раскрывался этот зонтик довольно замысловато.
Как только Кеша кивнул Ксю Бабе, фейстоп скрылся во мраке, а на месте старушки возник отлитый из золота магический символ – кажется, слог «ОМ» (уверен Кеша не был). Символ ослепительно просиял – а когда свет, наконец, угас, Кеша увидел огромный зал с мозаичным полом. На возвышении стоял синий трон в золотых звездах. А на троне сидела Ксю Баба – седовласая, чистенькая и невероятно, почти до прозрачности древняя (никто даже не знал, когда был снят этот информационный слепок).
