— Договориться не помешает, — согласился Г. А-й.
— В общем, разумеется… — вставил я по возможности неопределенно.
— Сколько ни обсуждайте, ничего лучше правды не выдумаете, — сказала На-та и взяла меня под руку. — А мы пока съездим в больницу.
Что мне оставалось делать, чтобы не потерять лицо?
— Поехали! — отрезал я, хотя уже было намеревался возлечь у ковра ради обстоятельного обсуждения. — Раньше сядем — раньше выйдем!
Господи, кто ее за язык тянул! Есть в На-те нечто не от мира сего, этакий романтический выворот. Аинька назвал ее как-то троюродной сестрой Жанны д’Арк. Когда она появилась в нашей конторе, я пробовал к ней подкатиться, но быстро увял. Бабе за тридцать перевалило, а она до сих пор ждет прекрасного принца и при этом, что удивительно, не выглядит дурой.
— Поехали! — повторил я и подался в коридор, а за мной, наступая мне на пятки, двинула честная компания. Я не обрадовался этому, но куда денешься: меня зачислили в герои. Каждому неудобно, что иду я, а не он, и завидно немного. А Еленя, Еленя-то! Глаза-глазищи в пол-лица, как глянул в них — а там бездна беспокойства за меня, — чуть не прослезился. Серьезно.
А то, что со мной На-та идет, все приняли без эмоций. Чудное животное человек!
Я раскопал под ворохом одежд плащ На-ты и свою куртку. Народ расступился, чтобы дать нам одеться, и освободил вход в ванную, но воспользоваться этим я не успел, потому что меня перехватил Шу-цу.
— Давай я вместо тебя пойду, — сказал он.
— Не давай, — ответил я.
Из-под руки Шу-цу вынырнул Аинька. Видок у него был: нос сизый, глаза заплаканные.
— Возьми мой жилет, он легкий, но пистолетную пулю в упор выдерживает, — заговорил он быстро, умудряясь глядеть снизу вверх, хотя мы с ним одного роста, и явно стараясь держать периферийным зрением Шу-цу. Но тот ничего — проворчал что-то неясное. Смотрю: Л. Э. пододвигает его на всякий случай.
— Ладно, возьму, — сказал я Аиньке и протянул жилет На-те. — Одень под плащ.
Кто надо, оценил сей жест. Ах, Еленя, Еленя! В голове завертелось: кисонька, рыбонька. Нет ничего глупее называть так женщину, всегда самому смешно.
— Рыбонька моя, оставляю тебя за хозяйку, — сказал я Елене, проталкиваясь к ванной. — Пустите прическу в порядок привести.
Теперь она эту рыбоньку до моего возвращения не забудет.
Странно, конечно, запираться ради прически, но ничего умнее в голову не пришло. Пусть думают что угодно: ну, например, что у меня резинка на трусах лопнула.
