Он умоляюще протянул к ней руки:
— Кейт, прости меня! Я вовсе не то имел в виду. Ты такая сильная, а я…
— А ты слаб или считаешь себя таким? Да, так всегда и было. Я это знала и все равно любила тебя не меньше. А вот станет ли она? Или другая женщина? Они увидят в тебе только внешние проявления слабости, тогда как я…
Она закончила эту фразу уже про себя: «А я знала тебя в то время, когда ты был таким же одиноким и заброшенным, как Джудит и Джеми, хотя у тебя и было вдоволь хлеба». Она помнила плачущего, несчастного ребенка в мрачной, похожей на пещеру спальне усадьбы, запуганного и отвергнутого, покинутого собственным отцом, с надломленным духом. Но он решил отстаивать свою независимость, делал отчаянные попытки победить страх. И в этом она неизменно была рядом с ним. Но, как видно, она проиграла, потому что он все-таки по-прежнему думал о себе хуже, чем думала о нем она.
Кейт молчала. Ричард надел плащ, взял шляпу и хлыст. Он снова попытался с ней заговорить, но она даже не посмотрела на него. Она замерла в позе, которая была так хорошо ему знакома: плечи развернуты, голова высоко подняла. Ее глаза были устремлены вдоль темной улицы.
— Если я для тебя все равно что костыль для того несчастного парнишки, ты легко отбросишь меня. Ты не можешь ухаживать за двумя женщинами, Ричард, как не можешь оставаться в двух лагерях одновременно. Раз ты предпочел вражеский стан, тебе лучше покончить с контрабандой. Вот только мы уже спланировали следующую вылазку, и я прошу тебя возглавить ее. А после считай себя абсолютно свободным, и никто из нас не помешает тебе жить своей жизнью… а уж я тем более.
Ее голос дрогнул, и Ричард робко положил ей руку на плечо, но она осталась безучастной.
— Здесь сильный сквозняк, — проговорила она натянуто, — и твоя лошадь застоялась.
Его рука беспомощно повисла. Он надел шляпу, молча сел в седло и поскакал по темной улице. В эту ночь он проехал много миль, как однажды в такую же темную ночь долго бродил пешком, но так же, как и тогда, не понял, что одним лишь простым поступком мог разрешить все противоречия.
На кресле у камина лежала книга в кожаном переплете, которую Ричард подарил Кейт на ее шестнадцатилетие. «Ромео и Джульетта». Она взяла ее в руки. Книга все еще была раскрыта на том месте, которое Кейт читала вслух Джудит и Джеми.
Когда-нибудь встретить ребенка, которому она сможет открыть красоту слов, так же как открыл для нее эту красоту Ричард… Об этом она часто мечтала, но взамен приходилось твердить в классе до одурения по несколько раз одно и то же. И вот она нашла этого ребенка, открыла душу поэта в оборванном калеке. Но, сделав это поразительное открытие, переполнившее ее радостью, Кейт буквально в тот же час рассталась с человеком, которому навсегда будет принадлежать ее сердце.
