Однако пребывание в яме оказалось недолгим. Чья-то косматая голова закрыла небо, наклонилась, всмотрелась и исчезла.
— Эй, дражайший! — закричал Илья.
Наверху заговорили визгливыми тонкими голосами. Илья терпеливо ждал. Наконец, в яму сбросили узкую веревочную лесенку («С собой они ее, что ли, таскают по кустам, избавители?» — кисло думал Илья, карабкаясь, и вечные мрачные предчувствия охватили душу).
Угрюмые люди в грязных свалявшихся шкурах окружили его. Были они все плотные, одутловатые, с безволосыми лицами. Некоторые держали в руках дротики с костяными зазубренными наконечниками. Илья подумал, что он забрался в порядочную глушь.
Откуда-то подтащили войлочную кабинку на носилках.
Человек без одного уха впихнул Илью внутрь: «Лезь, голубок!», задернул шторки, крикнул что-то вроде: «Лед с гор!» Понесли бегом.
Тряска была ужасная. «Полковник Ю прислал нам паланкины», — вытряхнулось при болтанке что-то из другой жизни.
Илья подпрыгивал на камышовом сиденье и размышлял: «Хроники скупо свидетельствуют… хотя и горазды приврать…
Недавнее давнопрошедшее время (введен сей термин в славянскую грамматику при Федоре Михалыче) воцерковления Руси…
Тогда еще благость была разлита, и свинчатки и кистени проверяли при входе в школу, и, ежели вдруг нет у тебя, всегда последним поделятся…
…тем лютым летом, когда II-я Вселенская Смазь Соборища исторгла приснопамятные «Толкования»…
…и воспоследовавшей затем отменой Савеловского эдикта… и Мытищинского чаепития… разрозненные толпы еретиков и непослушных в страхе бежали за Кольцевой Ров… бросая на Сходнях скарб…
…в окрестный Лес, где и залегли — зарылись в землянки, попрятались в зимовья…
Вопрос: интересно, кто же из множества причудливых разновидностей лесовиков его захватил и тащит неведомо куда, в чьи конкретно лапы он попал?»
Пока Илью не распознали и не изгнали (пригрозив напоследок ободрать кнутом) из Добровольного Народного Вечернего Ополчения, он аккуратно посещал закрытые семинары (клубню некуда было упасть, сидели на ступеньках в проходах, поставив секиры между колен), где им начитывали курс «Лесные бригады». Дремать было нельзя, ибо Зверь из Леса, того и гляди, мог выползти!
Разноверы дробились. В чащобах плутали, учащенно дыша, раскольники, недовольно таращась на след босой ноги на снегу; бродили, держась за бок, по темному бору иконоборцы; сидели где-то на торфяниках самосвяты. Сновал в снежных зарослях расстрига Радонеж-солнцевский, прибивались к нему всякие добрые люди — беглые отлученные да потерявшие гармонию, да лишенные сана. Строго ночами, утверждалось, все эти печальники, двигаясь пучком, выходили искать пропитания.
