— Нет, нет, любезнейший, — отмахнулся Бендер. — Рассказывайте, рассказывайте, дорогой Шура.
Балаганов помолчал немного и начал свой рассказ:
— Когда меня повели, значит, то толпа любопытных поотстала. А когда милиционер объявил, как и вы, Остап Ибрагимович, в Черноморске, помните? Когда Михаил Самуэльевич Паниковский засыпался, чтобы свидетели шли с ним в участок, то толпа сразу же отхлынула от меня. И даже та гражданка, выхватив из моих рук свою жалкую сумочку, сказала:
— В допру его, товарищ милиционер. А мне на службу надо, еще и молока купить ребенку, — и тоже помчалась к подошедшему трамваю. И я остался с милиционером один на один. Ну точь-в-точь как и тогда в случае с Паниковским, товарищ Бендер! — засмеялся Балаганов. — Даже тот интеллигент в золотом пенсне, видели, как он двиганул меня по шее? И тот рванул к трамваю. Ну, я, как вы понимаете, дорогой командор, стою сам не свой со слезливой миной на лице. Чувствую, что снова не миновать мне допра. Сунул свободную руку в карман, а там пачки денег, подаренные вами, Остап Ибрагимович. И в моем сердце пробудилась такая сильная жажда к свободе, поесть досыта вкусной пищи, пожить в свое удовольствие, имея большие деньги, которых у меня отродясь не было, о которых я даже и мечтать не смел.
— Дальше, Шура, дальше, — с нескрываемым любопытством смотрел Остап на своего бывшего бортмеханика «Антилопы».
— Давай шагай, шагай, — повел меня милиционер, — в участке разберемся. — А я ему плаксиво-жалобно: — Дяденька, да я же не хотел…
— Иди, иди, нашел себе дяденьку, — засмеялся легавый, держа меня за локоть. — Уж больно лицо мне твое знакомо, видать уже не раз к нам приводился, а?
И тут, поверите, Остап Ибрагимович, как только он это сказал, в конце площади разнеслись милицейские свистки, послышалась стрельба. А пробегающий мимо нас милиционер крикнул:
— Прохоров, за мной! Бандитов ловим, не слышишь?
— Так я ж, вот с ним! — мой милиционер ему вдогонку.
— Брось его, направь в участок! — распорядился тот.
— Ступай, — указал мне Прохоров куда идти, будто я сам не знал, — хохотнул Балаганов, — а сам помчался за тем в сторону свистков и стрельбы. Потом остановился и крикнул еще:
— Не смей убегать! Издалека достану! — пригрозил он мне, отбегая.
Но я все же пошел по направлению к участку. Иду, а в карманах штанов пачки денег по ляжкам хлопают. И тут произошло то, чего не милиционер, ни даже я сам не ожидал. Мимо проезжал экипаж с поднятым козырьком над задним сиденьем, всевышняя сила вдохнула в меня решительность и прыткость. Я вскочил на его подножку и повалился на сидение рядом… со священником!
