Остановились, поели. Еду распределили «по справедливости»: братве — всё, «генетикам» — ничего. А те ещё не оголодали до состояния, когда раздувшаяся крыса стала казаться едой. Повисла сытая тишина: ножами очистили от слизи несколько бетонных плит. На них всё равно было холодно и неудобно, зато у самой земли было куда меньше дыма, и лица почти не щипало. Перестало саднить и обожженное ядовитыми химикалиями горло и нос, перестали течь слёзы из пострадавших глаз.
— Интересно, как они будут носить своё добро, когда мы сдохнем? — ни к кому особо не обращаясь, пробормотал Эрхард. Он зыркнул в сторону главаря, но тому, похоже, плевать. Базары рабов-носильщиков его не трогали совершенно. Разлёгся на плите и задумчиво коптит какой-то дрянью. Наверное, заставил делиться кого-то ещё. В загаженном воздухе поплыл какой-то странный, совсем не табачный, запах. Наверное, какая-нибудь химическая наркота. НЕ очень сильная, из тех, которые дозволяются по закону. Впрочем, что нельзя — на самом деле можно за большие деньги.
— Тогда и носить будет гораздо меньше, — цинично усмехнулся парень, которого все уже окрестили Физиком. Не так уж и плохо: самому Мэтхену досталась кличка Рвота. — Подъедят всё, противогазы ресурс выработают, воду выпьют. Потом, конечно, и сами загнутся, но это будет позже, чем склеим ласты мы. Кстати… я Александр. Старший специалист, работаю на «Зедко». А так я француз.
— Эрхард, — протянул руку Мэтхен. Место работы объясняет многое: как ни крути, лидер атомной отрасли, вот уже девяносто лет возглавляемый одним из Бессмертных. «Старший специалист», отнюдь не менеджер, просто не мог быть профаном в атомной физике. Что такое радиация, он знал не понаслышке. — Доцент кафедры изучения европейской истории, Эдинбургский университет. Соответственно, шотландец. Интересно, какого чёрта компания спеца выкинула? Не думаю, что таких много.
«Зедко» производила мини-реакторы на холодном термоядерном синтезе, один такой десятки лет обеспечивал теплом и электричеством индивидуальный дом. Более мощной станции хватало и на многоквартирный дом, даже на шестидесятиэтажную башню, каких немало настроили в крупных городах в прошлом веке. Что ж, мода изменилась — престижнее стало иметь собственный коттедж на окраине, чем ютиться в квартирке каменного монстра. «Высотки» в центре, некогда страшно престижные и дорогие, уже лет пятьдесят как жилище бедных — «офисного планктона», работников сферы услуг, проституток из тех, кто подешевле да попроще.
