Карась, в надежде, что еще увидит что-нибудь вроде «судии с мечом», взял карандаш и написал, что требовалось.
Но едва успел он кончить последнее слово, как второкурсник окатил его водою из ковша, который он держал за спиною. Мокрый Карась понять не мог, что это значит.
— Это еще что? — спросил он.
— Сам, — отвечал второкурсник, — дал расписку, что никому не скажешь…
— Ах ты, подлец, подлец…
Но подлец лишь только смеялся. Отвратительный Жирбас вторил ему. Карась был унижен и оскорблен. Он не вынес смеха Жирбаса и, увлекшись злобой, довольно сильно ударил его по шее… Но, казалось, Жирбас был неуязвим. Он после удара, схватившись за живот, раскатился пущим смехом… Карась стиснул зубы и, закрыв лицо руками, сбирался плакать.
В то время проходил мимо его Силыч, парень лет осьмнадцати, товарищ ему, десятилетнему мальчугану. Силыч остановился около Карася, положил на его плечо руку, а другою ни с того ни с сего сильно ударил в его спину. Дух замер в Карасе, потому что удар пришелся против сердца. Он со стоном еле поднял свою голову.
— За что? — проговорил он…
— Так себе, — ответил Силыч…
И действительно, Силыч, человек, как увидим далее, добрый, сам не знал, зачем сделал подобную гадость. Он ударил не по злости, не для потехи, не потому, что рука натеклась кровью и просила моциону, а именно так себе, бессознательно, как-то само ударилось, нечаянно… Он спокойно пошел далее, а Карась, наконец, не вынес и зарыдал…
Жирбаса при этом прорвало неудержимым смехом…
— Что, голубчик, верно, не едал еще таких штук…
В Карасе вспыхнула вся злость, накопившаяся в продолжение занятных часов…
— Подожди же, жирная тварь, — проговорил он, и с этими словами он, схватив в одну руку линейку, а в другую довольно толстую книгу, принялся отработывать Жирбаса — линейкой по бокам, а книгою по голове. Жирбас был старше Карася и сильнее, но оказался трусом. Он и не думал в свою очередь сделать нападение.
— Ай да новичок! — одобряли Карася.
— Молодчина!
— Ты корешком-то его!
Карась послушался доброго совета, повернул книгу корнем вниз и влепил ее в темя ненавистного Жирбаса.
— Браво!
— Хлестко!
— Свистни еще его!
Карась послушался и этого совета…
Наконец Жирбас вырвался из его рук и, закричав: «Я смотрителю пожалуюсь», скрылся за дверями.
Расположение товарищей к Карасю переменилось по уходе Жирбаса.
— Попался, голубчик! — говорили ему.
— Так что же?
— А то, что накормят березовой кашей!
Карась струсил, но, не желая обнаружить этого, проговорил храбро:
