- Мне жаль.
- На Рождество умерла.
Столько горя и безысходности прозвучало в трёх словах, что Старбаку стало не по себе.
- Эмили была хорошей женой, и я был для неё хорошим мужем. Она меня делала таким. Хорошая жена и мужа делает хорошим. Она и делала.
- Она болела?
Труслоу кивнул, смяв руками сдёрнутую с макушки шляпу:
- Закупорка мозга. Нелёгкая смерть.
- Мне жаль. – опять сказал Старбак неловко.
- Один малый мог её спасти. Янки. – в голосе Труслоу полыхнула ненависть, - Лекарь с Севера. Приезжал к родне в долину на День Благодарения.
Судя по кивку, имелась в виду долина Шенандоа.
- Мне о нём доктор Дэнсон говорил. Мол, делает невозможное. Я поехал, умолял посмотреть мою Эмили. Она уже, понимаешь, пластом лежала. На коленях умолял. – Труслоу сипло вздохнул и тряхнул головой, - А он отказался. Дескать, медицина бессильна в таких случаях. На самом деле, ему лень было бить жирную задницу о седло. К тому же, дождь лил, как из ведра. Вот и нашёл отговорку.
Старбак не слыхал о случаях излечения от закупорки мозга. Вероятно, неизвестный врач-янки не пожелал тратить время на заведомо безнадёжную больную.
- Она умерла на Рождество. – глухо произнёс Труслоу, - Снег укрыл всё, как ковёр. Тут мы вдвоём были, я и она. Чёртова девчонка к тому времени уже сбегла.
- Салли?
- Она самая. – Труслоу выпрямился, - Эмили и я не были женаты по-людски. Мы сошлись за год до того, как я в солдаты подался. По шестнадцать обоим, только у неё уже муж имелся. Как с ума друг от друга сошли.
В глазах Труслоу блеснули слёзы. Этот дюжий коротыш однажды испытал то же безумие, что заставило Натаниэля Старбака бросить всё, увязавшись за Доминик Демаре.
- Я любил её больше жизни, а пастор Митчел отказался венчать нас. Мы, дескать, грешники.
- Он не должен был судить вас. Судит Господь…
- Господь и осудил. Из всех детей выжила лишь дочь, и выжила, чтобы портить нам кровь. Эмили умерла. Я остался один. Господь судит жестоко, мистер Старбак.
Неожиданная симпатия и сочувствие захлестнули Старбака. Сочувствие к Труслоу. Кто помогал ему копать в мёрзлой земле могилу для той, которую он любил? Ропер или кто-то другой из числа живущей в холмах вольницы? В Рождество, вместо радости и праздника?
- Мы не венчаны, и похоронена она не так, как полагается. Туго тут с попами. Ты уж скажи всё, что требуется в таких случаях, мистер Старбак. Скажи для Эмили, потому что тогда Господь примет её в своё царствие.
И не было больше в голосе Томаса Труслоу ни ненависти, ни ярости. Только тоска.
