- Поздно.
- Разбитого яйца не слепить обратно. Америка развалилась, и Север продаст её по кускам пруссакам.
- И что делать?
Пассаж насчёт пруссаков Старбак не очень понял, списав на собственную усталость.
- Воевать. И победить. Перешибить костяк янки, как перешибли англичанам. Нечего к нам с указаниями лезть, я же к ним не лезу?
- Так вы будете воевать? – робкий огонёк надежды на успех проваленного, казалось, задания затеплился в душе Старбака.
- Куда ж я денусь? Буду. Но не за пятьдесят долларов.
Труслоу оставил пилу в покое, а Ропер застучал молотком, управляясь с клиньями.
- Э-э, мистер Труслоу… Большего я предложить не уполномочен.
- Я не требую большего. Драться я буду, потому что считаю нужным драться. Считал бы иначе – пятьдесят раз по пятьдесят долларов ничего не изменили бы. Хотя Фальконеру этого не понять. – вязкая струйка табачной слюны вылетела из его губ, - Папаша Фальконера, тот соображал, что сытая гончая след не берёт, а сынок чересчур уверен в том, что всё покупается и продаётся. А я не покупаюсь. Я готов воевать, но не за деньги, а за то, чтобы помочь Америке остаться тем, чем она была и есть: лучшей чёртовой страной в целом чёртовом мире! А если ради этого мне придётся грохнуть с десяток-другой сопляков-северян вроде тебя… Что ж, не вопрос… Что у тебя, Ропер? Всё?
Пила опять зазвенела, а Старбак задумался. Почему Вашингтон Фальконер так страстно желал заполучить в Легион Труслоу? Почему не пожалел кругленькой суммы в пятьдесят долларов? Возможно, полагал, что, если с этим упрямцем в Легион придут ещё с полсотни таких же упрямых, но таких же битых жизнью ребят, затраты окупятся? Общения с Труслоу Натаниэлю хватило для твёрдого убеждения: отряд таких вот демонов с холмов будет воистину непобедим.
- На кого учился, парень? – не прерывая работы, спросил коротыш.
Подмывало соврать, но мозги не работали:
- На священника.
Пила резко остановилась, и Ропер наверху негодующе высказался. Труслоу пружиной развернулся к Старбаку:
- Так ты поп?
- Должен был им стать.
Напоминание о собственном отступничестве больно резануло по сердцу.
Труслоу вперил в юношу испытующий взгляд, затем как-то суетливо отряхнулся, будто только осознал, какого высокого гостя ему довелось принимать, и угрюмо сообщил:
- Для тебя есть работа.
Видя, что Старбак недоумевающее косится на пилу, покачал головой:
- Поповская работа. Ропер, лестницу!
В канаву опустилась грубо сколоченная лестница, и Старбак, повинуясь кивку Труслоу, полез наверх, кривясь от соприкосновения истерзанных ладоней с шероховатыми занозистыми перекладинами.
