- Видал миндал, Ропер? – насмешливо осведомился крепыш, - Эй, парень, это Ропер. Скажи «здрасьте».
- Добрый день, мистер Ропер. – без выражения отозвался Старбак.
- Ха, он обозвал тебя мистером! – хохотнул Труслоу, - Он думает, что вы, ниггеры, Божьи создания. Болтает, дескать, перед Господом у вас те же права, что и у него самого. Как, по-твоему, Ропер?
Ропер лениво произнёс:
- Как по мне, раз я до сих пор не сковырнулся, то Господь не против баюкать меня на своей широкой груди и дальше.
Старбак поднял голову, и брови его взлетели вверх. Ропер оказался чернокожим. Негра удивление юноши развлекло. Он ухмыльнулся:
- А по виду не скажешь, что он из болтунов.
- По работе тоже. – вступился Труслоу за Старбака, окончательно повергнув того в изумление, смешанное со странным удовлетворением.
Пожалуй, лучшей похвалы Натаниэль Старбак в жизни не слышал.
- Ты любишь «правильно-неправильно», парень, - Труслоу спрыгнул к нему в яму, - Покажу тебе, как пилить правильно.
Взявшись за нижнюю ручку пилы, он махнул вставшему на его место негру, и парочка заработала в едином ритме, как хорошо слаженный механизм.
- Видишь? – перекрикивая шум, говорил Труслоу, - Дай стали самой делать работу! Не насилуй её, а дай ходить по дереву для тебя. Мы с Ропером так можем половину лесов в Америке распилить, дыхания не сбив!
Коротыш действовал одной рукой, стоя чуть сбоку, и вся труха, вся стружка сыпались мимо него:
- Как ты оказался тут, парень?
- Письмо привёз…
- Я имею в виду, как янки оказался в Виргинии? Ты же янки?
На ум пришло предупреждение о ненависти Труслоу к северянам. А, будь, что будет, решил Старбак:
- Янки, и горжусь этим!
Труслоу бровью не повёл. Сплюнул табак под ноги и спросил:
- А здесь-то как очутился?
Старбак не имел охоты распространяться ни о скитаниях с актёрами, ни о мадемуазель Демаре:
- Поссорился с родными, и меня приютил мистер Фальконер.
- Почему он?
- Мы с его сыном дружим. С Адамом.
- А где Адам сейчас?
- Был в Чикаго.
- Чем там занимался?
- Работал в Христианской Миротворческой Комиссии. Молился, листовки раздавал.
Труслоу засмеялся:
- Молитвы и листовки в таком деле, как мёртвому припарка. Америка не хочет мириться, парень. Вы, янки, всерьёз намерены сесть нам на шею и ножки свесить. Как англичане намеревались свесить лет сто назад. Тем мы хребет перешибли, а хребет у них покрепче был, чем у вас. Правильно-неправильно – в этом ваша беда. Вы хотите, чтобы мы послушно плясали под вашу дудку, а вы решали, что у нас правильно, а что – неправильно, и вы отказываетесь понимать, что неправильнее всего на свете – лезть со своим уставом в чужой монастырь! – не прерывая монолога, Труслоу без устали орудовал пилой, - Может, всё было бы не худо, поменьше вы слушайтесь пруссаков… Только поздно уже рассуждать.
