- Моя задача – передать вам письмо… - полез в карман юноша.
- Парень, у тебя пушка, из которой бизона можно завалить. Или доставай её, или займись делом!
- Позвольте, я прочитаю вам письмо…
- Дерись или работай! У меня нет времени слушать чушь.
Драться? Натаниэль вздохнул и соскочил вниз, в мягкий ковёр из комьев грязи, древесной пыли и опилок.
- Скидывай сюртук и берись за пилу.
- Мистер Труслоу! – предпринял Старбак последнюю попытку образумить южанина, - Может, вам прочитать послание?
- Слушай, дружок, твоё послание – слова, и живота они не наполнят, хоть зачитайся! Твой обожаемый полковник просит меня об одолжении, так что тебе придётся заработать мой ответ. Пусть сам Фальконер явится, я всё равно загоню его нижним на пилу! Ты понял? Кончай хныкать, скидывай одежонку и берись за пилу!
И Старбак кончил хныкать, скинул сюртук и взялся за ручку пилы.
Над головой юноши будто засел зловредный чертёнок, задавшийся целью осложнить тому и без того нелёгкую работу. Пила с тонким треньканьем прорезала толстый ствол, обдавая Старбака ливнем опилок и пыли, запорашивавших глаза, забивавших рот и ноздри. Когда же северянин бросал ручку инструмента, чтобы обтереть лицо, сверху орал Труслоу:
- В чём дело? Скис?
Судя по толщине, сосна, которую они пилили, была гораздо старше Соединённых Штатов. Труслоу, кряхтя, пояснил Старбаку, что доски из неё пойдут на пол склада в Ханкис-Форде.
- Этого бревна и ещё двух-трёх хватит с избытком.
Крепыш снизошёл до разъяснений на половине первого реза. К этому моменту ладони Старбака горели огнём, а мышцы болели.
- Тяни, парень, тяни! – понукал его Труслоу, - Будешь филонить, распил пойдёт вкось.
Лезвие почти трёхметровой длины требовало немалых усилий от обоих работников, и верхнего, и нижнего, и теоретически Труслоу было тяжелее, ведь он тянул инструмент вверх. На деле хуже приходилось Натаниэлю в силу отсутствия необходимого навыка. Распил вёлся движением на себя обоими пильщиками попеременно. Старбак же то и дело на возврате толкал лезвие от себя. Оно жалобно скрипело и опасно изгибалось, готовое лопнуть. Пот с юноши тёк градом.
Он знал, что может остановить пытку в любой момент. Бросить осточертевшую ручку пилы и попробовать прельстить разбойника пятьюдесятью долларами обещанных Фальконером подъёмных. Однако Натаниэль понимал, что проклятый конокрад испытывает его на прочность, и Старбака зло взяло на всех этих вшивых южан, видящих в нём белоручку, больно учёного и больно нежного для того, чтобы от него был хоть какой-то толк. Доминик его околпачила, Ридли считал святошей, а теперь ещё этот грязный, пропахший табачищем бородач потешается! Старбак сжал челюсти и тянул, тянул, тянул сквозь древесину лезвие пилы, звенящее, словно церковный колокол.
