Галену нечего добавить к доводам Грома. На его месте, он бы не был таким красноречивым, а просто бы вывалил все, как есть, и послал бы Архивов туда, откуда они и пришли. Как же все-таки замечательно, что король здесь Гром, а не Гален.
Еще больше рассеянных шепотков отражаются эхом от стен и бамбукового пола. Гален задается вопросом, как им вообще удается принимать какие-либо решения с такой дезорганизацией. Спустя какое-то время, Тандел призывает к тишине и встает.
— С позволения монархов, совет хотел бы прийти к решению наедине. Это отнюдь не простые запросы, которые мы обычно рассматриваем, и они намного превышают наши ожидания.
Гром кивает.
— Конечно. Но имейте в виду, что пока вы совещаетесь, в руках у людей находятся двое наших соплеменников. И это отнюдь не пустяк.
Когда Архивы покидают комнату, Гален поворачивается к Эмме. Она уже готова к разговору, и поднимает палец вверх, останавливая его:
— Даже не начинай. Я собиралась тебе рассказать, но мне не предоставилось такой возможности.
— Расскажи сейчас, — говорит он. — Раз уж я последний, кто не курсе.
Конечно, он не последний. Но ему бы очень хотелось, чтобы она сама рассказала об этом раньше. До сегодняшнего дня. До того, как это стало темой обсуждения для других.
Она скептично поднимает бровь.
— Пожалуйста, — уступает он
Она вздыхает.
— Я все еще не считаю, что сейчас подходящий момент, но когда Рейна уплыла на Арену, я схватила один из водных мотоциклов и попыталась ее догнать. Но, — она делает паузу, - я не собиралась лезть в воду. Честное слово. Это Голиаф надумал поиграть и скинул меня с..., - похоже, она почувствовала, как его терпение испаряется на глазах, — вообщем, я подплыла к этой Сирене, Джазе, а она оказалась пойманной сетью и двое мужчин вытягивали ее на борт. Поэтому мы с Голиафом ей помогли.
— Где эти рыбаки сейчас?
— Эм. Пока Рейчел ничего не выкинула, они, наверное, сидят дома и рассказывают детишкам сумасшедшие истории о русалках.
Гален чувствует, что теряет контроль, но не уверен, над чем именно. Веками Сирены оставались незамеченными людьми. Теперь же всего за неделю, они позволили поймать себя дважды. Он надеется, что это не войдет у них в привычку.
Тораф принимает его затянувшееся молчание за затаенную злость.
— Не будь к ней слишком строг, Гален, — говорит он. — Я же сказал тебе, Эмма помогла ей и тут же направилась прямиком домой.
— Не лезь не в свое дело, — отвечает Гален.
— Я так и знала, что ты ему рассказал, — Эмма скрещивает руки, обращаясь к Торафу. — Ты самый настоящий стукач.
