Я замахала руками Валере и Люде, кивая на храм. Но они не заметили — шли, увлеченно разговаривая, смотрели на Рокки, бежавшего рядом на поводке. Отец, дочь и любимый щенок, дружная семья, душа в душу...
Я снова глянула на храм. Он был в строительных «лесах», небеленый, без куполов, и рабочие в спецовках что-то делали сбоку.
Я не знала, померещилось ли мне от слишком яркого солнца и снега или то было «видение», как пишут в Библии, только стало легко на душе и подумалось, что вот уже и февраль проходит, скоро будет лето...
ХII Праздник снежных ведьм
Оранжевые пятна зноя и распаренного тела, зеленые пятна травы, бурые, с острым запахом — это земля, грядки, которые мы с тетей Зиной перекапываем, пятна боли в спине и плечах темные — это темнеет в глазах, когда разгибаюсь. Под лопатой дерутся из-за червяков петухи. Того гляди рубанешь, покалечишь какого-нибудь, надо быть осторожней...
Как мешают работать, черти...
Бегают стаей куда ни пойди, а ведь сытые же, сытые! По ведру каши сжирают, заразы, толстые, что поросята, и через каждый час толпой врываются на веранду и орут, жрать просят. Потом дрыхнут под яблонями кверху брюхами. Потом дерутся как бешеные, клюют и топчут друг друга, носятся, нас с ног сшибают, (может, они бойцовые?) Иногда вдруг налетают на нас и клюют куда попало...
Из-за них в огороде ничего не растет, все затоптали, твари...
Красивые белоснежные твари, ну и вымахали же, вот те и цыпы...
Черти, опять Федю топчут. Может, он — курица? Не похож. Наверно, нечто среднее, промежуточный вариант, какой-то курпетух. В природе все может быть...
Устали, разлеглись на пнях, на самом солнцепеке, крылья пышные развесили, распушились, не петухи — а хризантемы, ну красотища! Жарьтесь, цыпы, жарьтесь, ну разнежились, красавчики...
В тенечке под забором блаженствует Рокки на спине кверху лапами, голову откинул, пасть зубастая разинута, язык — на бок, смешной такой! По его мохнатому пузу ползет пчела. А он и не чует. Лишь дергает ухом во сне. Наш «Ушарый». Он уже не «ушарый». Он превратился в большущего красивого пса золотисто-бурого окраса, с аккуратными ушами пирамидкой в черной окантовке. Глаза у него выразительные и какие-то волчьи, пугающие чужих.
Под кустами малины дремлет холеный, рыже-белый Алтын, такой переливчато-нежный цветом на фоне вскопанной земли, словно завиток крема на куске торта.
Наши звери отдыхают, у них сиеста.
А вон Валера с Людой идут, с речки возвращаются, мокрые, полотенцами размахивают. С ними еще девочка. Людина подружка. Наперегонки побежали к калитке девчонки, плюхнулись в гамак...
