Звонок Светланы пришёлся кстати. Светка приглашала пообедать вместе и покалякать о том, о сём. Не виделись почти месяц. Сонечка чуть послонялась, сбегала несколько раз в курилку, пошуршала для виду бумагами, передала по факсу важный документ, припудрила носик, постояла у окна в приёмной директора.
Светик уже сидела в ресторане за столиком у окна и изучала меню. Перчатки и шляпка небрежно рядом, из дорогой сумочки топорщилась объёмная змея шарфа. Соня покосилась на тонкий узор перчаток. Всё те же, что и три года назад. Какая собранная, отметила она. За сезон Соня умудрялась терять как минимум две пары кожи, и с этим невозможно было бороться. Лёгкое чувство зависти к презентабельной подруге утопил нежный поцелуй приветствия.
Соня уплетала солянку. Из тарелки во весь большой глаз в упор смотрел полный месяц лимона. Светик ограничилась котлетой по-киевски. Сосредоточилась на терзании души подруги рассказами о недавнем отдыхе в Египте. Соня уважительно вздыхала, разбавляя беседу протяжными: «Да-да?»
Светика она любила за вечный весёлый трёп и умение легко жить. Замуж подруга вышла за богатого, пробивного парня, который сделал ей троих детей, обеспечил, а главное не очень давил и не ограничивал в свободе. Подруга любила светскую жизнь, не пропускала ни одной культурной акции и вечеринки, знала всех и вся, работала в нескольких непонятных общественных организациях.
– Кстати, вчера мы видели твоего Аполлона в казино. Он там свой. Во всяком случае, мне так показалось. Ты знаешь об этом?
– О чём? – испуганно спросила Соня.
– Твой милый – игрок. Коню понятно. Тебе известно, чем он занимается в свободное время?
– Я ему верю, – пролепетала Соня. Голос её звучал неубедительно.
– Доверяй, но проверяй, – презрительно скривила губки Светик, расчленяя ножом и вилкой сочную котлету. Котлета пискнула, ахнула маслом и навсегда исчезла у Светика во рту. Проглотила. Соня почувствовала, как пища проходит по чужому пищеводу, и ей захотелось, чтобы подруга подавилась. Больше она ничего не слышала. Звук был, но смысл слов не доходил, как будто кто-то бубнил за стенкой. Она вдруг вспомнила его периоды внезапного богатства и захлёстывающей нищеты, долгие, ничем не объяснимые исчезновения, недобрый блеск глаз, выражение потерянности на лице. Она понимала, что что-то не так, но не хотела выяснять, ломать только-только обрисовывающиеся отношения. Может, всё ещё образуется, и найдётся нужное объяснение. Светику тогда можно утереть нос, но не с её, Сониным, счастьем.
