Анатолий уехал этим же вечером. Попросил Анну поглядеть за стариком еще немного — работу ему надо было заканчивать. Всего несколько часов и побыла с ним Анна, а казалось, уж не будет никогда в ее жизни дня, желаннее этого.
Рассказать, так ничего вроде особенного не случилось. А жила теперь в постоянном ожидании. И это ожидание заполнило все раньше пустовавшие уголки ее души. От рождения щедрая на бескорыстную доброту, отзывчивость, теперь она просто потребность чувствовала помогать всем, кто хоть капельку нуждается в помощи. Она подсаживала в трамваи старушек, она переводила через дорогу малышей, она отбирала у дежурной нянечки тряпку и мыла полы, она успевала ухаживать за больными всех палат на этаже. И что бы ни делала, все возвращалась мыслями к часам, проведенным с Анатолием.
…Вот едут они в трамвае от Петра Ивановича. Задумался Анатолий, а у Анны уже сердце разрывается от жалости: тяжело-то как ему! Отец в больнице. Жена укатила. Сын…
— Чего ты, землячка моя? — встрепенулся Анатолий, — Ну? И слезы…
От участливых глаз, от голоса, такого родного, расплакалась, как маленькая.
— Ну вот… А люди подумают, что я твой муж и побил тебя…
«„Твой муж…“ Ох, не нашел же ты других-то слов!»
Вот ходят они в пустом зале картинной галереи. Обнимает ее за плечи Анатолий по-свойски и, наверно, даже не замечает этого. Анна же шелохнуться боится, И сейчас, вспоминая об этом, ощущает тяжесть и тепло его руки.
А как он говорил! Про каждого художника все знает!
— Мне ваша картина тоже нравится, — ни к селу ни к городу возьми и скажи Анна.
— Какая картина?
— А та, что в вашей комнате…
— «Автопортрет с Саскией», — пробормотал Анатолий. — Знаешь, я тебя до остановки провожу, а там ты одна, не заплутаешь? Мне еще к друзьям перед дорогой надо…
И пошел быстро, засунув руки в карманы, не оборачиваясь.
«Спугнула… словом неосторожным спугнула», — смотрела ему вслед из окна трамвая.
Вернулся Анатолий, когда Анна собиралась уже домой — на поправку пошло дело у Петра Ивановича. Могла бы и еще походить за ним — не кончился отпуск, а дома не ждал никто. Да опамятовалась к тому времени. «Дерево-то по себе рубить надо», — припомнились слова бабки Липы, Только и дела теперь было — дождаться Анатолия, как обещала, и в тот же час уехать.
И опять не слышала, как он вошел. Остановился у порога, оглядел прихожую и расхохотался: весь пол был заставлен и завален покупками. Тут были банки с краской для пола. Чугунная ступка с пестиком красовалась. В углу рулон какого-то материала для крыши. Тут же охотничьи сапоги, несколько пар кожаных рукавиц. И еще свертки, свертки…
