Младший сын герцога, голубоглазый блондин Танкред, кривя полные, мальчишеские ещё губы, поощрял своего «питомца» в таких действиях, иногда сам участвовал в набегах и разрешал Тахиосу спать у его ложа подобно собаке.
Со временем Тахиос понял, что принадлежит чудовищу. Чудовище не любило ни отца, ни окружающих, завидовало двум своим старшим братьям – Отеру и Гильому, ненавидело их, ненавидело и свою мать – ниппиларскую дворянку, которую старый герцог пленил во время похода к Кантерберийским горам. Ещё чудовище было памятливо и мстительно.
Когда им разрешили брать в руки настоящие, только затупленные клинки, Тахиосу пришлось стать вдвойне осторожным в схватках. В какой-то мере именно эти схватки научили его балансу и изворотливости, хотя чудовище видело его насквозь – глаза невозможно скрыть, и презрительно смеялось над сиротой…
Тахиос шел, щурившись на факелы, попадавшиеся на пути слуги сторонились его. Он не оглядывался.
Танкред был в тронном зале, как сирота и ожидал. Он сидел за роскошным длинным столом черного дерева, а Броуги с Дэлом и вся остальная их свора стояла у другого конца. Стены зала были обшиты деревом, даже пол устелен дубовыми плахами и оттого здесь было теплее суровой зимой, чем даже в покоях герцогских сыновей. Впрочем, Отер, исповедуя суровый образ жизни, иногда спал с отрытым окном, и молодые служанки с благоговейным ужасом будили его, отряхивая снег с одеяла.
– И где же вы оставили его, мои верные псы? – спрашивал новоиспеченный герцог, облокотившись о столешницу и покачивая правой рукой с кубком.
Блестящие глаза его были устремлены на Дэла, который, уперев ножны своего короткого меча в скамью, сложил руки на рукояти.
Рыжебородый бродяга, невесть где прошатавшийся десяток лет, вернувшийся заматеревшим, покрытым шрамами свирепым бойцом ответил, растягивая слова:
– Аа на пригорке к самой высокой сосне прикололи.
Белое, с прозеленью вино колыхнувшись, потекло по блестящему кубку, закапало на стол, когда довольный герцог махнул правой рукой
– Садитесь, отведайте моего мяса. Эй! – мяса моим верным слугам! Пейте моё вино. Подать нам вина!
Невесело было в замке.
Тахиос посмотрел, как быстро снуют кравчие, стараясь скрыться от взглядов прихлебателей Танкреда, посмотрел, как ровно горят свечи на столе, как двигаются на скамьях грязные, заросшие щетиной люди и внезапно перестал опасаться их.
За спиной у Танкреда располагались два телохранителя и его мажордом – спесивый Ланье, который так боялся остаться в немилости, что лебезил и угождал молодому хозяину Бенорта как мог.
