А когда Танкред стал герцогом, люди начали болтать разное, и нужно было узнать, кто за это в ответе и приструнить. Чудовище отпустило Тахиоса. «Пробирайся в свой зачумленный крысятник и приволоки мне оттуда самую жирную крысу. И сделай так, чтобы другие поняли: я не шучу, пожри Хёрир их души!» И сирота взял троих стражников и поехал. И ещё с ними поехал Даз Галли – молодой безземельный рыцаренок, чей отец пятый год был в плену в Груландской марке и наверняка догнивал уже в илонских застенках или помер на серебряном руднике. Он любил мучить кошек и щипать маленьких детей до синяков.
И когда они приехали, и миром договориться не удалось, именно он пырнул Кесковита кинжалом и стал отпиливать ему голову.
– А потом, – сказал Даз Галли, поворачиваясь к Тахиосу, всё ещё держа в левой руке седые, забрызганные кровью космы, а правой с натугой шыряя кинжалом там, – мы подожжем эту лачугу и весь этот проулок.
Тахиос посмотрел на стража, который в этот момент, скривив брезгливо лицо, подался к своим товарищам, смотрящим за улицей, и подошел к рыцарёнку близко-близко. Даз Галли улыбнулся, мечтательно и плотоядно, а сирота быстро и умело, что несказанно поразило его самого, свернул ублюдку шею. Он поискал потом за прилавком и по углам какие-нибудь книги, пергаменты, свитки, но ничего не нашел. Только хлама было много, самой настоящей рухляди, от стоптанных башмаков до разорванных плащей и измятых шляп. Вернувшийся стражник вопросительно глянул на юношу.
– Поджигай, – буркнул Тахиос, снимая с пояса Даза ножны с мечом. Кинжал из коченеющей руки он брать не стал.
– А эти?
– Ты что, хочешь вынести их и положить на улице, чтобы все узнали, что мы творим? Среди бела дня отпиливаем головы людям без доказательств? Поджигай, я сказал.
Мог ли знать что-нибудь о Зеркале Мира Кесковит? Мог ли? Кто может ещё знать про него, что-то стоящее, а не эти байки, что расскажет любая гадалка на углу в надежде вытрясти из путника пару медяков и что-нибудь ещё?
Внезапно Тахиос улыбнулся. Барах! Вот кто может дать ответ на вопросы.
* * *
Сирота нашел архивариуса в своём логове. Бывший подданный Магерлана сидел в удобном кресле, которое ему пожаловал Старик и неспешно перелистывал толстый фолиант, лежащий у него на коленях.
Он не удивился приходу сироты.
– Я знал, что он пошлёт кого-нибудь сделать это, но не думал, что тебя. Многие не любили чтение больше, – Барах печально улыбнулся и со вздохом захлопнул книгу. – По вашим законам у меня есть право на последнюю волю. Надеюсь, он не запрещал это?
