Стоящий справа пытался удержать товарища, но тот с проклятием выдернул руку.
– Он сам сказал!
«Это тебе, Танкред, – с холодной ненавистью подумал сирота. – Тебе подарок. Никто не хочет слушать тебя, никто не хочет повиноваться твоему имени. И всё приходится делать мечом. Скажешь ли ты спасибо?»
Он напал первым, потому что был зол. Откуда взялась эта дева? Никогда он ещё не испытывал подобного унижения от женщины. И как легко она обвела вокруг пальца этих тупоголовых. Любители эля и свиных ребрышек с кислой капустой. Тахиос скользил слева от стражника, осыпая ударами его щит.
– Ну же! Локоть выше!
Каким я запомню его?
Воин с рычанием развернулся, целя в голову, сирота упал на одно колено и отрубил ему кисть руки. Всё как учили на тренировочном дворе, только вместо тяжелой деревяшки или тупого железа лёгкая, прочная, острая сталь. Тахиос стал привыкать к ней.
– Я говорю от лица герцога. Я, Тахиос из семьи Дрима Наорка, хочу знать, куда пошла та, что говорила с вами, там, на перекрёстке.
– В сторону Червоточин, – сквозь зубы сказал один из стражей, похожий лицом на того, что кричал сейчас, марая снег своей кровью. Потом он шагнул к юноше и склонился над ним. – Меня зовут Нарс. Я поквитаюсь с тобой за Сарри, запомни.
– Хорошо.
Тахиос отступил, посмотрел, как они суетятся около раненого товарища, и вдохнул полной грудью.
Что же ты искала у Кесковита? Что же он хотел тебе передать?
Ночью он ничего не нашел. Никаких следов. Девушка исчезла. Он вернулся, осмотрел развалины, обнаружил люк и долго стоял над пустым сундучком, пока лучина не сгорела.
В замок Тахиос возвратился, когда первые чумазые мальчишки побежали с тачками, полными угля, по улицам, сипло выкрикивая:
– Кому камень горючий, камень горючий! Дрова, дрова!
У главных ворот замка подъёмный мост был опущен, но ворота закрыты и сирота постучал в калитку.
– А, это ты, – недовольно пробурчал привратник, и заскрипел засовом. – Всё рубишь руки честным людям.
Тахиос посмотрел через плечо на начинающий оживать рынок у замкового рва и снова стукнул сапогом в дверь.
– Поворачивайся, Нодли.
– Я-то повернусь. Повернусь. А Нарс тебя найдёт, помяни моё слово.
Скрипнула дверь и юноша оказался в надвратной башне, по привычке кинув взгляд на герсу, зашагал вперед. Сверху кто-то тихонько свистнул, увидев его из бойницы, Тахиос не обратил внимания.
Он шел по двору, глядя, как вьётся дым из кузницы, как бегают мастеровые, как прачки тянут тяжеленные корзины с бельём. Двор был грязный, огромный и казался полупустынным несмотря на всю эту суету. Сирота миновал вторые ворота и вошел в левое крыло центральной башни. Да, она была столь причудлива, что на первый взгляд казалось свечой, торчащей из четырёх пудингов. Только в свече было пятьдесят четыре ярда высоты, а каждый пудинг был четырёхэтажным и диаметром в двести футов. Наследие Анриака.
