— Ты хочешь сказать, что эта дикарка станет с нами жить, я правильно тебя понимаю?
Валя провела рукой по голому плечу друга, как бы успокаивая его.
— Но ведь она совсем никому не нужна… родители у нее пьют безбожно, того и гляди дочь за бутылку продадут. Мария Степановна рассказывала, что их лишили родительских прав и двоих сыновей отправили в интернат, а.
— Вот именно, — прервал Валины речи Василий Егорович, — мальчиков забрали в интернат. А кто? Органы опеки. Вот пусть они и занимаются этими вопросами, а тебе это ни к чему. Потом и тебя привлекут к какой-нибудь там ответственности. Хочешь проблем сейчас, когда жизнь у нас только начала налаживаться?
— Я не хочу. я хочу, — замялась Валя, растерянная от услышанных слов, — то есть если мы с тобой будем воспитывать эту девочку, то она ведь не помешает, а даже наоборот, у нас нет детей, вот пусть она и станет нам.
Василий и на этот раз даже дослушивать не стал, злость бурлила в нем и перехлестывала через края.
— Подожди-подожди! То есть, не спросив даже меня, ты решила за нас обоих, что мы станем воспитывать чужую девочку, которая неизвестно из какого леса вылезла, и не умеет даже со столовыми приборами обращаться? Ну, уж нет, дорогая, на это я не нанимался. Строить с семью с тобой — это всегда пожалуйста, но строить из себя благородного отца семейства выше моих сил, прости!
Выпалив все это на очень повышенных тонах в лицо обалдевшей от реакции мужчины, в которого она уже успела влюбиться, Валя даже не бросилась в комнату, чтобы остановить его, когда он собирал вещи в большую дорожную сумку. Хотелось упасть на пол, забиться в истерике, как делают маленькие дети, стучать ногами и руками, плакать, жаловаться. Но кому пожалуешься о том, что тебя не поняли? Твои добрые намерения отвергли и не приняли?! Даже малышка, которую Валя надумала приютить, вряд ли понимала, какая добрая и отзывчивая женщина сидит сейчас перед ней на табурете, покинутая и брошенная. От громко хлопнувшей в прихожей двери, тело непроизвольно вздрогнуло.
Оксана тоже испугалась, заскрежетала зубами, не решаясь вылезти из-под стола. Женщина с горечью посмотрела на маленького найденыша, проговорив не то ей, не то самой себе: «Вот и остались мы с тобой одни, Оксаночка. Сколько же нас ждет еще впереди трудностей. Но я буду любить тебя, и мы справимся».
Полная надежд и ожиданий, Валя с рвением принялась за воспитание маленькой дикарки. Давалось это конечно нелегко, даже сложнее, чем предполагалось в начале пути. А начинала Валя с того, что потихоньку приучала Оксану к себе. Подолгу разговаривала с ней спокойным голосом, не повышая тона. Говорить старалась с лаской. Причем, не только когда обращалась напрямую к малышке, но всегда. Называла предметы, которые были в доме, указывая на них при этом, чтобы Оксана понимала, о чем речь. Иногда казалось, что в глазках девочки появляется проблеск, что она понимает и слушает, а порой просто сил не хватало на то, чтобы достучаться до сознания, открыть двери во внутренний мир малышки. Валентина Викторовна честно старалась, пыталась найти подход к девочке. А однажды, попробовав дотронуться до Оксаны, была укушена и больше не подходила сама. Оставит на стульчике чистую одежду или еду и уйдет. Потом смотрит — из комплекта белья выбрала только трусишки и маечку, к платьицу даже не притронулась. Еду съедала, а миску при этом вылизывала прямо языком, как это делают животные. Впервые увидев такое чудо, Валя даже перекрестилась, так дико все это смотрелось. Чудная была и Оксана.
