— Специалист, — похвалила Туся. — Где так наловчился шампанское открывать?
Вышла Аглая уже с косой, в короткой узкой юбке и тонком свитере с высоким воротом. Положила на стол кольцо и укоризненно посмотрела на домработницу — не потеряла! Рядом с кольцом на стол легла роза, рядом с розой — наручники. Раков ничего не замечал — застыл взглядом на коленках Аглаи. Смирновская отправила дочь помыть фрукты.
— Разливай шампанское! — приказала она лейтенанту.
— Мне — символически, — попросила Туся. — Я за рулем.
Аглая принесла большую вазу с персиками и виноградом. Все сели. Невеста взяла бокал и залпом выпила до дна.
— А тост? — возмутилась Смирновская.
— Пить очень хочется, — Аглая подвинула пустой бокал к бутылке.
Туся сходила в кухню и вернулась с минералкой.
— Нет, хочу шампанского! — капризничала Аглая.
Смирновская выжидающе посмотрела на Ракова. Лейтенант быстро принял решение — налил в бокал минеральную воду.
— Выпьем за возможность выбора, которого сегодня ни у кого не было, — сказала Лукреция и пригубила свой бокал, не чокаясь.
Аглая залпом выпила минералку. Туся подмигнула застывшему Ракову:
— И за тебя, мальчик, — она тронула его бокал своим.
Раздался тонкий звон, от которого невеста вздрогнула. Смирновская положила на стол ключи.
— Здесь — все, — сказала она. — Большой ключ — от верхнего замка, самый маленький — от почтового ящика. Одна комната заперта. Пусть такой и остается. Пойдем, покажу что там.
Она отперла дверь и распахнула ее. Раков, поколебавшись, подошел из вежливости, быстро окинул взглядом длинную узкую комнату, полутемную из-за закрытых штор.
— Это кабинет моего отца, там его вещи, ничего интересного, но пользоваться ею я тебе запрещаю. Выбери любую из оставшихся двух.
Раков, не глядя на нее, спросил, понизив голос:
— Ваш отец здесь… умер?
— Здесь, и что? Боишься привидений?
— Боюсь, — серьезно ответил Раков и вдруг задал вопрос, от которого Лукреция вздрогнула: — Самоубийство подтвердилось?
— Наташка разболтала? Не бойся, он к тебе не придет, — сердито сказала Лукреция, запирая комнату.
Они вернулись к столу. Раков явно хотел что-то спросить, но не решался. Наконец, преодолел замешательство и открыто посмотрел в лицо Смирновской.
— Я могу… побыть с Глашей наедине?
Девушка вздрогнула и посмотрела на мать.
— Зачем? — спросила Смирновская.
— Хочу, чтобы она ко мне привыкала, — лейтенант стойко выдержал презрительный взгляд Лукреции.
— Зачем? — напирала Смирновская.
— Она… теперь она моя жена.
