Женщины посмотрели друг на друга с недоверием, как будто сомневались в реальности происходящего, настолько изящно и просто это получилось у Аглаи. Девушка сидела на сидении, держа обруч прямо перед собой, нижний его край оказался под коленками.
— Покажи, как будешь выходить, — попросила Туся.
Аглая показала. Ступни — в воздухе, обруч по диагонали выносится из машины.
— Беги в дом греть ноги в тазу с горячей водой, — махнула рукой совершенно вымотанная Лукреция.
Лейтенант Раков на свадебной церемонии сильно нервничал и почти все время смотрел только на ступни невесты в открытых сандалиях с перекрещенными цепочками. Его совершенно заворожили длинные пальцы на ее ногах — тонкие, с розовыми детскими ноготками. В голову лезла всякая чушь — как Аглая играет ногами на пианино.
Вся толпа народа, оказавшаяся в это время в помещении ЗАГСа, не сводила глаз с волос и платья невесты.
Аглая с распущенными волосами всю церемонию смотрела на Ракова, даже когда нужно было расписаться в бумажках — она делала это стоя, наклонившись над столом и настороженно отслеживая движения лейтенанта рядом.
«Объявляю вас мужем и женой. Жених, поцелуйте невесту».
Раков, поколебавшись, стал на колено, чтобы поцеловать Аглае руку. Короткое замешательство — рука, которую он взял, оказалась с болтающимися наручниками и держала странный искусственный цветок. Аглая воспользовалась его растерянностью, опустилась на пол рядом, коленками в металлический круг на полу, и потянулась лицом к жениху, подметая пол волосами. Поцелуй получился как внезапная молитва о счастье — торжественным и исступленным, такие молитвы случаются у людей, поверивших темной ночью в могущество падающей звезды.
Четырехкомнатная квартира на Фрунзенской набережной. В прихожей — чугунная голая женщина в натуральную величину с расставленными как для объятий руками. Раков шарахнулся от нее, а Туся привычно набросила на правую руку «чугунки» песцовую накидку с Аглаи.
Собрались у стола в большой проходной комнате. Туся выгрузила купленные по дороге фрукты, вытерла пыль с полированного стола и накрыла его белой скатертью. Смирновская принесла из машины торт и шампанское. Аглая ушла переодеться. Раков занялся пробкой. Никто не говорил ни слова, в квартире из звуков — только позвякивание тарелок и фужеров из старинного комода, стук каблуков по паркету и тихое шипение умело открытой бутылки, завершившееся глухим аккуратным выхлопом.
