Добрыня, все это время бывший с Мстиславом, привез Мономаху грамоту от сына, где было сказано: «Договоримся с ним и помиримся, а брату моему суд Божий был. Не будем за него мстить, но положим то на Бога, когда предстанем перед Ним; а землю нашу не погубим».
– Он по молодости своей, неразумный, смиряется, на Бога все возлагает; я же человек, а не святой, – мрачно сказал Мономах Добрыне, хотя в письме своем писал примерно то же самое. Но тогда Олег был победителем, а теперь – побежденным.
Тем временем Олег внимательно перечитывал письмо Мономаха, которое при получении, упоенный успехом, пробежал мельком. Он понимал, что, хотя положение и изменилось, Мономах не посмеет отречься от единожды написанного. Для Олега важно было, что Мономах признал за ним права на Муром. Сказанное о Муроме можно было перенести и на Чернигов.
В уме Олега созрела смелая мысль. Он решил предложить Святополку и Мономаху устроить съезд всех князей и разрешить спорные вопросы. В письме он обставил это так, что добровольно отдается на суд родичей своих. Казалось бы, это было неслыханной дерзостью – умному, но не слишком образованному Олегу, не победив образованных Мономаха и Мстислава в бою, пытаться победить их в споре. Но Олег рассчитывал на поддержку большей части зависимых князей, которым наверняка захочется воли, как только эта воля замаячит перед ними. Святополка же он, как и Мономах, глубоко презирал и совершенно не боялся. Олег был готов на развал Русской земли ради того, чтобы получить хотя бы Чернигов.
Местом проведения съезда Олег предложил Любеч – одно из немногих владений, которые у него еще оставались. Мотивировал он это, конечно, другим: в Любече родилась легендарная ключница Малуша, мать Владимира Святого, и Любеч, мол, есть родовое гнездо русских князей.
Мономаху вовсе не хотелось ехать к Олегу в гости. Он плевать хотел и на Владимира Святого, и на его мать. Но Святополку понравилась мысль о родовом гнезде. К тому же он считал, что нужно уважить дважды побежденного и смирившегося Олега. Поскольку слово великого князя было решающим, Мономаху пришлось подчиниться. Съезд было решено провести в Любече в следующем году.
А в это время в Западной Европе происходили удивительные события. Двадцать шестого ноября 1095 года на поле близ южнофранцузского города Клермона, где проходил церковный собор, папа Урбан II призвал к крестовому походу. В марте 1096 года, еще до победы русских воинов над Тугор-ханом, крестьяне, горожане, бедные рыцари, нищие и даже воры пошли к Великому Городу. Они забирали себе все, что считали нужным, потому что все Божье принадлежит Божьим воинам. Если на пути им попадались иудейские общины, они громили их и убивали иудеев, мстя им за распятие Иисуса. В конце года в путь отправилось уже крупное рыцарство, более тяжелое на подъем.
