На следующий день у Мономаха состоялась беседа с Вышатичем. Мономах тщательно готовился к ней, понимая, что без поддержки киевского боярства великим князем ему никогда не стать.
– Мы готовы, Владимир Всеволодович, признать тебя великим князем, – начал Вышатич, – но нам нужны определенные обязательства.
– Какие? – спросил Мономах.
– Воровство, творившееся при твоем отце, должно быть прекращено. Я не виню покойного князя, боже упаси, – он был болен и ничего не знал. Но теперь виновные должны быть наказаны, а деньги возвращены в казну.
– Я бы сделал это и без твоего совета, – твердо сказал Мономах.
– Все ложные пени со стороны княжеских судей и сборщиков должны быть отменены, – продолжал Вышатич.
Мономах молча кивнул.
«Они хотят сделать меня боярским князем, – подумал Мономах. – Что же, пусть лишь введут меня в собор святой Софии, а там все равно все будет по-моему».
– Я согласен, – ответил Мономах.
– И ты готов целовать крест святой?
– Да, готов. – Тут же это было проделано.
– Теперь, – сказал Мономах, – я хотел бы спросить: сколько мне еще ждать?
– Дней девять-десять. Я верю тебе, князь Владимир, но не все бояре так к тебе расположены. Я должен уговорить их.
На этом они и разошлись. Мономах доверял Вышатичу не больше, чем тот ему, но думал, что поединок он выиграл.
Между тем происходящее живо обсуждалось в народе. Всеволода ремесленники не то чтобы не любили, но, во всяком случае, не уважали и норовили рассказывать о больном князе веселые байки, высмеивавшие его старческое слабоумие. Все были недовольны воровством и непомерными поборами, все жаждали перемен.
Мономах был для них только сыном своего отца, и видеть князем его никто не хотел. Однако его княжение казалось делом неизбежным.
Тем временем приближался день Антипасхи. Когда Святополк прислал к Вышатичу гонца с посланием о том, что стоит под Киевом и готовится к торжественному въезду в город, Вышатич начал действовать. Его люди распространяли по городу слухи о том, что в Киев въезжает Святополк Изяславич. Народ оживился: в никому не известном Святополке видели долгожданного избавителя, при котором наступит хорошая жизнь.
Двадцать четвертого апреля, как и было рассчитано, Святополк, высокий и худой, въехал в стольный град. Ремесленники встречали его с радостью; особенно покорил туровский князь всех тем, что несколько раз приостанавливал коня и заговаривал с простыми людьми.
Мономах, Ростислав и Мстислав, оповещенные о случившемся, поехали к Софийскому собору встречать Святополка. Мономах проклинал себя за то, что поверил старой лисице Вышатичу и не ввел в город дружины Левобережья.
