Проснулся он без горести. «Вот, значит как, — думает. — Дала мне смерть отсрочку, а какую — не сказала». С той ночи, проводил он дни в молитвах да покаянии. Только мало в чём мог себя упрекнуть Гаврила Семёнович — жил по чести и по уставу, кроме добра да мудрых советов люди от него ничего и не видели. Лишь одна старая история занозой в душе колола, та самая, про мальчишку-грамотника, что за дикаркой подался. Вроде бы и на тот раз он против совести не погрешил, а душе покоя не было.
Решил, наконец, Гаврила Семёнович последние распоряжения отдать и призвал к себе Прохора Вяткина. Молод был тогда Прохор, но уважение в общине большое имел. «Дни мои кончаются, Прохор. — говорит ему Яковлев. — Смерть намедни весточку прислала». Замахал руками Прохор, рот открыл, только Гаврила Семёнович перебил его: «Похоронишь меня прямо на берегу. — говорит. — Хочу и после кончины волну таватуйскую слышать». Удивился Прохор: «Так у нас для этого дела нагорное кладбище имеется, где старцы лежат. Зачем же к во де-то?» «Как я сказал, так и сделаешь!» — нахмурился Яковлев. Хотел он что-то добавить, но в тот момент с улицы шум послышался.
А случилось вот что: молодуха Варька, из Кирилловых, с солдатом невьянским попуталась. Стыдобища на весь скит! Сидит Варька на земле, подолом лицо закрыла, а вокруг добропорядочные скитники негодуют. Судят: какую казнь ей придумать, чтобы прочим охоту ко греху отбить.
«Тихо! — прикрикнул на них Гаврила Семёнович, — Забыли вы, люди, что в Писании говорится? Каждое ваше слово, как камень, которым вы в Господа своего метите. Не за горами Великий Суд, а там с каждого за его слово и дело спросится!» Потупились люди, рты позакрывали, а Гаврила Семёнович поднял девушку с колен и повёл к себе в избу. Усадил её на лавку, обнял по-отечески испрашивает: «Скажи, Варвара, чего тебе в солдате том?» «Не… знаю… — всхлипывает та, — Любовь у нас с Павлушей, Гаврила Семёнович…». Слушает её Яковлев, а думает всё о своём: Никитку-грамотника вспоминает да любовь его.
В ту ночь снова ему вещий сон был. Будто бы лежит он у самого берега, над ним звёздный ковёр, под ним вода светом переливается. Вдруг видит, что прямо из волны верхушки дерев поднимаются, а вслед за ними каменный остров. И будто не остров это вовсе, а та рыбина, про которую бабки сказки рассказывают. Тут выходят из рыбы люди — сам Никитка Афанасьев и дикарка его, а вместе с ними двое малышей, мальчик и девочка. У всех четверых волосы белые, словно седые, а на лицах свет и покой.
