Вернулись Фрол с Ерохой в скит, а там допрос. Башкиры обычно к скитникам не лезли — что со староверов возьмёшь, с нищих-то? Но на этот раз было по другому. Каждого допрашивали подробно с пристрастием, пугали, грозили ятаганами. Когда стали старуху Нифонтову трясти, Ероха не выдержал. «Басурманы! — кричит. — А ну, не трожь бабку! Видел я у Волчьего Камня казака мёртвого да карету. Не того ли вы ловите?» Башкиры удивлённо оглянулись, мол, что за щенок тут тявкает? «Там золото вокруг кареты. Много золота… Вот!» Ероха разжал кулак и показал империал. Тучный башкир ловко ударил по ерохиной ладошке, налету поймал монету, укусил её и одобрительно закивал. Не успели скитники оглянуться, как башкиры растворились в сумерках, будто и не было их тут вовсе.
Наутро те, кто посмелее отправились к Волчьему Камню, чтобы по-христиански похоронить казака. Да вот беда, хоронить-то почти нечего было — грабители изрубили тело так, что Фрол с Ерохой на него смотреть не могли. Закопали останки неподалёку, крест по скорому из веток сочинили да по обычаю молитву прочли над крестом. Пока благочестивые казака хоронили, любопытные нашли на поляне дюжину полушек, да пару империалов, закатившихся под лопухи.
На том, казалось бы, история и закончилась. Вот только Фрол да Ероха никак про сокровище договориться не могут. «Раздадим!» — предлагает Фрол. «Сохраним!» — упрямо стоит на своём Емельян. Так и появилась трещина между товарищами. И трещина эта день ото дня всё шире делалась. Не было с той поры покоя Фролу, будто жгло его изнутри пугачёвское золото. «Я возьму только щепотку, — уговаривал он себя. — Ровно столько возьму, что Ероха и не заметит». С этой мыслью пошёл он лесом в сторону пещеры и вдруг увидел впереди себя человека. Пригляделся: Ероха! Тревожно стало Фролу. Решил он тайком за другом следить.
А Ероха, тем временем, сошёл под землю, обвязал себя верёвкой и поволок крайний сундук вглубь пещеры. Видать подозревал он, что товарищ его станет украдкой золото пользовать, и решил клад-то перехоронить. Судя по тому, что верёвка почти целиком размоталась, Ероха далеко от лаза ушёл. Не то веревка сама соскочила, не то Фрол ей помог — теперь этого никто уж не узнает. Только Фрол не стал ловить конец, а наблюдал как он вглубь уползает. «Так тебе и надо! — злорадно думал он. — Теперь дружбу нашу ветром сдуло, а все наши уговоры в песок ушли!». Набил Фрол карманы червонцами и побежал в скит.
Выложил он скитникам всё подчистую: и про тайную пещеру, и про клад пугачёвский. «Чем докажешь?» — спросил кабаковский Иван. «А это по-твоему у меня откуда?!» И Фрол вывернул карманы так, что новенькие червонцы по полу запрыгали. Смотрят скитники на богатство и глазам своим не верят, а по лицам-то, глядь, уж золотые зайчики мечутся. Мало есть на свете отрав, которые с этой потягаться могут. Лишь сильный духом может с золотым ядом справиться, остальным же он сушит ум и сердце съедает. Так-то вот.
