«Матушка, я так люблю тебя!», — крикнула Катюшка. Женщина вздрогнула и огляделась вокруг, но никого не увидела. А взор катюшкин уже был обращён в сторону Нейвы, туда, где под крики управляющего измученные рабочие рыли прорезы и поднимали стены чугуноплавильной печки. Там среди усталых лиц она увидела отца своего, услышала его тяжёлый кашель и сиплое дыхание.
«Батюшка! — крикнула она. — Бросай работу и ступай домой! Хватит уже в Таватуе вдов и сирот!». Огляделся по сторонам Иван Фролов, подумал-подумал, бросил лопату и зашагал в сторону дома. А Катюшка тем временем вместе с чайками облетела озеро и нырнула в глубину, туда, где большие и малые рыбы стаями водили хороводы. Засмеялась Катюшка, оттого что всё это было куда прекрасней, чем она себе представляла. «Я вижу всё!», — кричала она, поднимаясь из глубин озера на поверхность. Вынырнув, она увидела остров, похожий на огромную рыбину с каменной чешуёй, а на боку той рыбины увидела девушку, которая обнимала огромный белёсый рыбий глаз. Заглянула она в глаза той девушки и не увидела в них ничего. Догадалась Катюшка, что это она сама, и от этого ей впервые страшно стало. В тот же миг всё пропало и она опять очутилась в темноте.
«Видишь, — сказала Гора-Рыба, — Для доброго сердца нет преград». — «Как же мне быть-то теперь? — заплакала Катюшка. — Слепой без надежды было легче, чем единожды зрячей!». — «Не горюй, девушка. Я ведь тоже наполовину слепая, а не плачу. До полной луны всё изменится и навсегда станет другим. В смутные времена случается такое, во что даже чародеям поверить трудно. Верь и надейся. А самое главное — береги камни Панкратьевы. Они тебе ещё последнюю службу сослужат!».
В этот момент почуяла Катюшка, что снова перед ней открытое озеро, а чудесной рыбины и следа нет. Пустилась она в обратный путь по берегу в сторону скита. Заслышала голоса ребятни, что над «заводом» своим заспорили: вот-вот подерутся. Подошла Катюшка, отодвинула парней и наощупь поправила в заводе то, что видела сверху, когда над миром летала. Замолчали все, потому что вода вдруг правильно пошла, даже колёса завертелись.
«Слепая ведьма!», — ахнула Дашка Егорова.
С того дня прозвище за Катюшку зацепилось. И мать, и отец её, что от работ заводских отказался, сильно переживали, а сама она лишь терпеливо улыбалась. Потому что теперь она знала, что не все зрячие видят мир таким, каков он на самом деле.
