От смеха болели бока, все утирали слезы, а красный как вареный рак Сиверс, едва испросив разрешение, удалился бегом, правда, бежал странно, стараясь держаться от всех как можно дальше, чтобы ненароком не зашибить еще кого.
И только когда он был уже у двери и старался пройти в нее, не задев фижмами створки, хотя они были раскрыты широко, вдруг раздался… смех князя, до сих пор молчавшего. Несколько мгновений придворные изумленно разглядывали Петра, а потом зала снова потонула в общем хохоте. То-то на славу удался маскарад!..
Несколько дней бедолага Сиверс не показывался никому на глаза, но и после одного взгляда на него было достаточно, чтобы все начинали улыбаться. Императрица тоже поинтересовалась, не прислать ли наряд с фижмами. Зато теперь мужчины страшно боялись, чтобы Елизавете Петровне еще раз не пришло в голову устроить такое развлечение.
Пришло, и не раз: мужчины, страшно ругаясь, были вынуждены осваивать ношение фижм, а женщины радовались: вот, будете знать, каково нам!
Но и дамам пришлось поплакать из-за приказа императрицы.
Елизавете Петровне неудачно нанесли пудру на волосы, состав, которым их покрыли перед пудрением, оказался слишком липким, и пудру смыть не удавалось никакими усилиями. Промучившись полдня с безобразием на голове, из-за которого волосы казались грязной серой массой, государыня решила покрасить их в черный цвет. Куафер, ни жив ни мертв, сначала попытался отговорить от такого, понимая, что дело закончится плохо, но потом вздохнул и принялся за работу.
Когда дело было сделано, Елизавета Петровна долго смотрела в зеркало молча, потом ее красивое лицо стало багроветь, куафер растерянно разводил руками, мол, я же предупреждал… Закончилось все страшным скандалом и… бритьем голов всех дам при дворе! Просто то, что получилось у самой императрицы, исправить можно только бритьем волос. Не могла же она позволить остальным оставаться при своих шевелюрах! В результате все дамы оказались лысыми и получили страшные черные парики, став похожими на всклоченных ворон.
Горожанок лишаться волос не заставили, но получилось только хуже — черные парики, надетые на собственные волосы, делали головы огромными и страшно уродливыми. Так женщины Петербурга расплачивались за неудачный опыт императрицы со своими волосами.
Екатерине чудом удалось избежать бритья, потому что после болезни она и так была без волос, они только отрастали.
Капризов у Елизаветы Петровны оказалось много: никто не мог появиться в платье более нарядном, чем у нее, никто не мог быть красивей, иначе последовали бы экзекуции. Однажды Екатерина наблюдала такую картину: Гагарина, стоявшая рядом с княгиней, чуть тронула ее за рукав, кивнув в сторону приближавшейся императрицы:
