— Только после вас. — Гутя сощурилась, подцепила лисичку на вилку и повторила: — После вас, Тамара Игнатьевна.
Бабушка вскинула брови:
— Ну-у, хорошо. Вообще-то тебе лучше это знать, чем не знать. Чтобы… ориентироваться и, может быть, внести в свою жизнь некоторые поправки.
— Да-а? — Гутя сняла губами лисичку и отложила вилку в сторону.
— Однажды, много лет назад, меня… прокляли, — сказала Тамара Игнатьевна.
— Что? Тебя? Кто? — Слова вылетали сами собой, мелкие, они сыпались, как сухой горох из дырявого пакета. Каждое в отдельности не могло выразить всей глубины смысла, который старалась вложить Гутя в свой потрясенный вопрос. Не могло, как не может сварить густой суп из одной горошины даже повар-виртуоз.
— Одна девушка. Моя студентка. — Чуть более пространно ответила Тамара Игнатьевна. — Еще в Москве. Давно, в прошлом веке, как ты понимаешь.
Гутя молча следила за ее лицом. Оно не дышало свежестью, кожа утратила теплый сливочный цвет, приобрела оттенок нежирного молока. Но серо-зеленые глаза блестели. Она красивая, даже сейчас. А раньше…
— Из-за мужчины, — тихо сказала Гутя, не сводя глаз с бабушки.
— Из-за мужчины, — повторила за ней Тамара Игнатьевна. — Но не из-за того, о чем ты подумала.
— Интересно, — пробормотала Гутя, не пытаясь угадать, что произошло много лет назад, а желая узнать.
— Едва ли та девочка догадывалась о силе своего слова, — продолжила Тамара Игнатьевна. — Кто-то у нее в роду наверняка обладал особенным даром. А я не предполагала, что окажусь настолько незащищенной. — Она наклонила голову, Гутя увидела, что на темени, в глубине пышных жестких кудрей привычного русого цвета светится седина. Пора красить волосы. — Уже потом я поняла, почему попалась. — Она улыбнулась и пристально посмотрела на Гутю. — Влюбленный человек — распахнутые настежь двери. Имей в виду.
Гутя не отозвалась на эту фразу, хотя почувствовала толчок в груди. Сердце отозвалось, в последнее время оно вело себя слишком самостоятельно и то и дело соперничало с разумом.
— Но должна похвалить себя, — продолжала Тамара Игнатьевна, — после ее слов я быстро захлопнула двери. Заперлась на… висячий амбарный замок.
— От него — тоже? — спросила Гутя, наблюдая за ее лицом.
— В первую очередь. — Тамара Игнатьевна взяла со стола нож, приподняла и со стуком положила обратно. — Я не могла его больше видеть.
— Так что же?.. — Гутя с тревогой смотрела на Тамару Игнатьевну.
— Не хочется, но придется тебе сказать. Потому что это касается и тебя тоже.
