— Над чем ты работаешь? — спросила она. — За обедом ты все время молчал. Отец потом спрашивал, не разлюбил ли ты, случайно, его утку a l'orange. Я сказала ему, что, пока он готовит утку а l'orange из курицы, проблем не будет, все будет в порядке. Ты же знаешь, сказала я ему, Саймон никогда в жизни в рот не возьмет ни утки, ни кролика или оленятины. Отцу это не совсем понятно. Но он ведь никогда так не обожал Дональда, Тампера и Бэмби.
— Явный перебор с диснеевскими мультиками в детстве.
— М-м-да. Я и сама до сих пор не могу прийти в себя от смерти матери Бэмби.
— Не напоминай мне, — смеясь, сказал он. — Пришлось тебя, рыдающую, выводить из зала. Даже мороженое не помогло. Но, кстати, если бы ты тогда досидела до конца фильма, то увидела бы, что счастливый конец все-таки был.
— Но тогда это слишком напоминало мне о собственном горе.
— Да, потом я понял, конечно. Меньше года назад умерла твоя мама… Как я тогда сразу не сообразил? Думал: «Сделаю малышке Деборе подарок на день рождения — свожу ее на этот чудесный фильм. Я сам смотрел его в ее возрасте и был в полном восторге». Твой отец чуть не оторвал мне голову, когда я объяснил ему, почему ты так расстроилась.
— Он уже простил тебя. И я тоже. Но у тебя всегда возникали весьма странные идеи относительно празднования моего дня рождения: сходить посмотреть на мумии, посетить «комнату ужасов» в музее мадам Тюссо, посмотреть, как стреляют в маму Бэмби.
— Что говорит о моем полном неумении обращаться с детьми. Может быть, это даже к лучшему, что у нас нет… — он оборвал себя, схватил ее за руки, быстро прижал к себе. — Прости…
Она не сразу ответила, и он повернулся к ней, чтобы видеть ее лицо. Было заметно, что она мысленно анализирует его слова, проверяет их смысл и подтекст.
— Прости меня, — повторил он.
— Ты действительно так думаешь?
— Нет. Я просто болтал разную ерунду, без всякой цели. Потерял осторожность.
— Я не хочу, чтобы ты со мной был осторожным, — она отступила на шаг. Ее руки, еще так недавно согревавшие его, теребили концы пояса от халата. — Я хочу, чтобы ты был самим собой. И чтобы говорил то, что думаешь. Когда ты, наконец, перестанешь пытаться оберегать меня от этого?
Он задумался над ее вопросом. Почему люди прячут свои мысли от других? Почему не говорят прямо? Чего они боятся? Разумеется, потерь. Все этого боятся, хотя каждый старается пережить потерю, если она все же случается в его жизни. Деборе это известно лучше, чем кому-либо.
