А в конечном счете все это ради его газетенки. Ради победы в войне за тиражи, ради политических пристрастий, доходов от рекламы и редакторской репутации. Она просто стала пешкой в игре, которую затеял Дэнис Лаксфорд, чтобы прорваться к власти или удержать ее. Но только он допустил одну ошибку, полагая, что она позволит передвигать себя по клеткам доски так, как ему вздумается.
Он свинья. И всегда был свиньей.
Ив встала, взяла свой портфель и направилась к выходу из кафе. Дэнис ушел достаточно давно, поэтому она могла не опасаться, что кто-то свяжет ее присутствие в «Хэрродсе» с ним. «Жалкий тип, — думала она. — Не все у него в жизни будет получаться так, как он это задумал».
Родни Аронсон видел, но не верил своим глазам. С того момента, как только Лаксфорд вошел, Родни прятался за стеллажами одежды и стендами с черными головными уборами. Он пропустил момент появления женщины — его на несколько секунд согнал с наблюдательного пункта вспотевший парень — складской служащий, копавшийся в висящих на стойке черных двубортных блейзерах с серебряными пуговицами размером с шоколадную медальку. А когда этот мистер Потная спина, суетливо перевесив по-новому две стойки брюк, наконец убрался и Родни попытался толком разглядеть женщину, все, что ему удалось увидеть, была стройная спина в хорошо сшитом костюме и гладкопадающие волосы цвета осенних буковых листьев. Ему захотелось увидеть больше, но это не удавалось. Привлекать внимание Лаксфорда было слишком рискованно.
Одно дело — наблюдать, как тело Лаксфорда напряженно замирает при телефонных звонках, как он отворачивается в своем вращающемся кресле, чтобы спрятать лицо, или выпроваживает его из кабинета, коротко бросив: «Займись редакционной статьей о мальчике-на-час, Родни»; наконец, разыгрывая охотящегося кота, следить, как мышка-Лаксфорд выскальзывает из офиса и хватает такси на Ладгейт-Серкес, и ехать за ним в другом такси, как детектив в дешевом чернушном фильме. Все это было вполне оправданными действиями, удобно размещающимися под заголовком «Искренняя забота об интересах газеты». Но это… Это было крайне рискованно. То, как напряженно протекала беседа главного редактора «Сорс» с Волосами цвета осенних буковых листьев наводило на мысль, что это нечто большее, чем деловая встреча, которую можно было бы обрисовать председателю Совета «Сорс» как предательство интересов газеты. Родни, конечно, хотелось раскопать именно это. Тогда шанс сбросить Лаксфорда и по праву занять его место председательствующего на ежедневных совещаниях по текущим новостям был бы реален. Но встреча, свидетелем которой он стал — черт бы побрал эту безопасную дистанцию, которую он был вынужден держать — имела все характерные признаки любовного свидания: склоненные друг к другу головы, напряженно-приподнятые плечи в момент беседы, придвинутый поближе стул Лаксфорда и этот короткий миг нежного физического прикосновения — рука-на-запястье вместо рука-под-юбкой. И, наконец, самый неоспоримый признак из всех — приход по отдельности и уход тем же манером. Сомнений нет — старина Дэн позволяет себе шашни на стороне.
