— Не спеши, Талхат, ему не надо воды. Он все слышит и, думаю, все видит.
Начальник колонии тоже не усидел на месте, подбежал к закатившему глаза Бердыеву, но, услыхав слова Хаиткулы, вернулся к своему столу. Спросил у Хаиткулы:
— Вы что, знаете его?
Хаиткулы нахмурил брови:
— Нет, вижу в первый раз. Но понял, как только увидел. Что, разве за ним такие штуки раньше не водились? У актеров в запасе много разных приемов… Ну что, Мамедмурад?
Бердыев как ни в чем не бывало поднял голову:
— Освободите жену, или сожгу себя!
— Если бы после вашего прихода домой под окнами дома не убили человека, то я не стал бы знакомиться ни с вами, ни с вашей женой.
Услыхав об этом, Бердыев выпрямился, округлил глаза. Зрачки остановились, расширившись, лицо посерело, дыхание остановилось. Никаких признаков жизни, вот-вот рухнет на пол… Начальник колонии умоляюще смотрел на Хаиткулы, а тот терпеливо ждал. Но ждать пришлось бы долго, он решил прервать комедию:
— Мамедмурад, вы, кажется, меня не поняли. Вашу жену не обвиняют в убийстве.
Услышав это, Бердыев моргнул и громко засопел.
— Когда мы пришли к ней, то нашли под ее кроватью пепельницу, полную окурков. Она до сих пор отказывается говорить, кто курил. Мы бы давно ее освободили, но у нас есть подозрения считать ее причастной к убийству… Дальше: отпечатки пальцев на окурках ваши.
Мамедмурад залился слезами, забился в истерике, и даже Хаиткулы сейчас не был уверен, разыгрывает ли он их опять, или нервы на самом деле не выдержали.
— Гражданин майор, был я дома, был. Эх, сразу надо было сказать, а я… Простите, гражданин начальник.
Оказалось, что после того, как они приехали со старшим лейтенантом к тому домой, он ненадолго, часа на два, отлучался к жене, было это до десяти часов вечера. Потом вернулся к дому старшего лейтенанта и ждал его в машине. Больше ничего, что заинтересовало бы следствие, рассказать он не мог.
Хаиткулы и Талхат теперь торопились вернуться в город. Надо было отдать распоряжение об освобождении жены Бердыева. Кроме того, Хаиткулы казалось, что именно сегодня должен вернуться Бекназар.
Он действительно сидел в кабинете Хаиткулы. Они рассматривали его так, будто он жених, который готовится к свадьбе. Было видно, что Бекназар еще не был дома, костюм мятый, рубашка несвежая. Хаиткулы хотелось отправить его домой, но Бекназар не ушел, пока не рассказал обо всем — не о красотах Дагестана, не о том, что ел-пил у горцев, а о Мегереме, о деревне Цумада. Не стал только рассказывать об охоте на джейрана, о том, что пять дней пролежал в больнице.
