Когда мы с Еленой сворачиваем на Фронт-стрит, до нас доносится гул швейных машин из открытых окон фабрики.
— Нелла!
Это Четти машет нам, стоя у ворот. Мы подбегаем к ней и все вместе входим в здание.
— Эльмира, начальница цеха, отправляет тебя в закройный цех, — сообщает мне Четти.
— А меня? — спрашивает Елена.
— Тебя в гладильный.
— Самый жаркий месяц года, а мне работать в гладильном цеху!
— Я пойду вместо тебя, Елена, — говорю я. — А ты иди в закройный.
Главный зал фабрики — огромное помещение с рядами швейных машин на низких деревянных столах. Швеи сидят на железных стульях на колесиках, позволяющих им не вставая перемещаться по залу. В воздухе висит густая серая пыль.
Женщины нажимают на педали, их ловкие руки направляют ткань под иглой, строчка ложится на ткань, после чего нить отрывается и изделие передается следующей швее, которая притачивает другую деталь. Я глубоко вздохнула и тут же пожалела об этом. Мне в нос попадает пыль, я громко чихаю. Роюсь в карманах в поисках носового платка, и тут кто-то подает мне чистый и выглаженный красный платок.
— Спасибо, — говорю я и чихаю.
— К пыли привыкнешь, — утешает мужской голос.
Я складываю платок и протягиваю ему.
— Нет, нет, оставь себе, — смеется он.
Ему лет восемнадцать. Его темные итальянские глаза как будто видят меня насквозь. Я смотрю на его длинный и прямой барийский нос, и мне вспоминаются фотографии папиных друзей из Италии.
— Мисс Кастеллука? — Эльмира Клементс улыбается, но при этом губы у нее плотно сжаты. Ее круглое лицо, маленький рот и крошечный нос выдают в ней валлийку. На вид ей лет двадцать пять. — Ты должна быть в закройном цеху, — говорит она.
— Можно я поменяюсь со своей сестрой Еленой?
— Мы распределяем назначения по жребию. Тебе повезло — достался закройный. Ты точно хочешь поменяться? Никто не хочет работать в гладильном.
— Да, я уже решила.
Я пытаюсь выдавить из себя улыбку. По мне так: что закройный, что гладильный — все это одинаково ужасно, раз я не могу ходить в школу. И поэтому мне все равно, даже если достанется самая тяжелая работа. Я иду за мисс Клементс. В гладильном цехе оглядываю своих коллег — только мужчины.
Один из них протягивает мне фартук:
— Возьми.
Я завязываю веревочки.
— Я Фредерико, — представляется он. Этот человек гораздо старше меня, и мне неловко называть его по имени.
— Мистер Фредерико?..
— Фредерико Альбанес. Но «мистеры» тут ни к чему, мы все здесь равны.
Он улыбается.
