— Перебои с поставками, — нерешительно произнес он.
— Нет, — сказала она, — дело не в этом.
— Но…
— Дело не в этом. Просто, когда ты крайний в очереди, всегда так. Все время крайний в очереди. Пошли, вон мама ждет.
Худая седоволосая женщина, похожая на забитую жизнью копию его невесты, ждала в дверях, сплетая и расплетая пальцы; ее окружала кучка людей. В проход между домами стягивались новые люди, чтобы поглазеть; все они молча, без смущения уставились на прибывшего Эмиля. В передних рядах стоял, сложив руки на груди, мужчина в рубашке и подтяжках, с желтоватым озадаченным лицом, напоминавшим сыр со слезой.
— Добро пожаловать, добро пожаловать, — начала мать Магды, но мужчина с желтоватым лицом перебил ее.
— Так вы, значит, студент будете?
— Это Плеткин, председатель, — шепнула Магда.
— Можно и так сказать, — ответил Эмиль. — Да.
— Так вы бы в контору позвонили. Что ж пешком идти, человеку вроде вас, да еще по такой жаре. Я б вас встретил.
— Спасибо.
— Да не за что, — ответил Плеткин. — Все ж таки не каждый день таких встречаешь — молодой человек, да еще нашу умницу в жены берет.
Слова были доброжелательными, но тон граничил с ворчливым. Эмиль видел, что Плеткин находится в состоянии внутреннего конфликта. Он подготовился встречать городского юнца со связями, а вместо того ему пришлось произносить свою коротенькую учтивую речь перед всем народом, обращаясь к какому-то, судя по виду, бродяге.
— Весь в говне! — воскликнул старик, едва доходивший Эмилю до середины груди. — Парень у Магды городской, а сам-то весь в говне!
Он зашелся хриплым смехом. Его сосед — борода, заношенная до дыр красноармейская гимнастерка — протянул руку и похлопал его по голове с легким раздражением человека, который стучит по барахлящему радио. Эмиль моргнул, но тут Плеткин повеселел, словно ему подсказали аксиому, которой можно доверять: “Важные люди говном покрыты не бывают”.
— Да ты на дедушку-то внимания не обращай, — сказал он. — Хоть я тебе, сынок, так скажу: вид у тебя тот еще, пугало, да и только. Давай-ка, зайди в контору, помойся. Все удобства, как дома. Здесь-то, — он махнул большим пальцем на темную дверь избы, — ничего такого не найдешь.
— Спасибо, — сказал Эмиль, — но меня ждут.
— Ну, как хочешь. А то, передумаешь, заходи, если горячей воды потребуется. Значит так, все, кого на праздник не звали, расходись. Работа стоит.
И он побрел прочь от избы, почесывая подмышку. Эмиль заметил, что в туго натянутый экватор его штанов засунута, словно оружие в кобуру, свернутая трубкой газета. Судя по заголовку, газета была позавчерашняя. Идиот, подумал Эмиль — но в то же время, оставшись без Плеткина, перед замкнутыми лицами деревенских почувствовал приступ беспокойства. Это было чувство, противоположное тому, что он ощущал всего несколько минут назад. Внезапно ему сделалось страшно, что он не сможет отыскать городскую девушку в лице деревенской.
