Тирл слегка пошевелился и застонал, словно от боли.
Заред испуганно подскочила, но тут же облегченно вздохнула: значит, враг все-таки жив.
Она осторожно двинулась вперед, подкралась ближе и, держа кинжал наготове, толкнула мужчину ногой. Он снова застонал.
— Священника! Приведи мне священника!
Услышав такое, Заред мигом потеряла всякую осторожность.
Опустившись на колени, она разрезала его тунику и исследовала рану. Лезвие ударилось о ребра, но все же трудно сказать, насколько глубоко проникло. И он вовсе не жирный — сплошные мускулы, вот только потерял очень много крови. Глаза закрыты, а лицо искажено болью. Неужели он настолько слаб, что умрет от таких царапин? Она видела, как братья с такими же точно ранами продолжали сражаться целый день, не давая наложить перевязки. А этот призывает священника из-за простого пореза.
Она оторвала длинную полосу от его полотняной рубашки и попыталась перевязать уже подсохший порез.
Он, похоже, был без сознания и так тяжел, что поднять его оказалось невозможно — с таким же успехом она могла бы ворочать мертвую лошадь. Девушка обняла его за шею и потянула, стараясь приподнять. При этом она упиралась плечами в его грудь, но он продолжал лежать, безразличный к ее присутствию.
— Очнись! — скомандовала она.
Он пошевелился, но глаз не открыл.
Заред отвесила ему несколько звонких пощечин, и он наконец поднял веки.
— Я пытаюсь перевязать тебя. Приподнимись немного.
— Ты должна помочь мне, — хрипло прошептал он.
Она окинула его брезгливым взглядом, но все же нагнулась и помогла сесть. Но он был очень слаб и судорожно прижал ее к себе. Заред с трудом обхватила его и, напрягая спину, принялась перевязывать. Кое-как ей это удалось.
— Теперь ложись, — велела она. До чего же он глуп! Приходится разъяснять самые простые вещи!
Она снова уложила его на землю, но он, похоже, не хотел отпускать ее, и Заред едва сумела отдернуть руки.
— Теперь все в порядке, — бросила она. — Рана неглубокая. Оставайся здесь и отдыхай. Твой брат скоро появится. Он вечно вертится на землях Перегринов.
Она хотела было подняться, но он схватил ее за руку.
— Ты покидаешь меня? Я умру здесь в одиночестве.
— Не умрешь, — отрезала она, презрительно морщась. Может, младшего Говарда отослали во Францию вовсе не по причине порочности? Просто он такой тюфяк и тряпка, что семья его стыдится!
— Вина… — попросил он. — В седельной сумке есть фляга с вином.
Заред скрипнула зубами. Братья, вне всякого сомнения, уже обыскивают округу, а она нянчится с этим трусом!
