— Но ведь я все-таки женился! — попытался оправдаться Костя.
— Да, ты женился, а сам все время раскаиваешься. Если бы не Колька, ты давно бы от меня ушел, выбрал бы себе какую-нибудь жердь. Николку любишь, а меня не любишь! А я больше так не хочу жить. Можешь уходить. Можешь даже не платить алименты. Обойдусь. Другие не считают меня дурой и идиоткой, как ты.
— Потому что они не знают тебя так близко, как я, — выйдя из терпения, рубанул Костя.
— Ах, вот как! — особенно зловеще сказала Люся и отступила шага на два назад, словно была больше не в состоянии так близко находиться возле этого страшного злодея. — После этого между нами все кончено. Все! Этого я тебе никогда не прощу. Никог-да! Как только вернемся, — ищи себе другую квартиру.
— И найду! — пригрозил Костя. — Хорошо, что мы приехали на этот проклятый курорт, а то бы я так и не узнал твой мерзкий характер.
— У тебя зато не мерзкий! — выкрикнула Люся.
— Дурак я, что не утопился в море, — сказал Костя.
— Еще не поздно, — утешила Люся.
— И утоплюсь! — пообещал Костя.
Люся, зарыдав, упала на кровать.
Сверкнула молния. Ударил гром. Дождь наддал с новой силой.
Он лил всю ночь напролет. Серый рассвет едва пробился сквозь небесный водопад. Гром утром уже не гремел, но дождь не стихал ни на минуту. Казалось, он никогда не перестанет. Может, это уже начался второй всемирный потоп, о котором когда-то говорила Люсе бабушка?
Скорчившись под двумя тощими покрывалами, Люся смотрела на сползавшие по стеклу дождевые струи и мучилась угрызениями совести. Конечно, Костя дрянной человек, это теперь совершенно ясно, но все-таки как он пойдет за билетами под проливным дождем без плаща? А все из-за нее. Зачем ей были нужны эти яблоки? В Москве всегда есть яблоки.
Три плаща. У Кости серый, у нее и у Николки черные. Не ахти какие элегантные, но совершенно непромокаемые, совершенно! У кого есть такой плащ, тот чувствует себя племянником короля в любую погоду. И Костя сейчас мог бы спокойно, не горбясь, не боясь простудиться, идти за билетами. Она бы даже сама могла пойти за билетами.
Сама? А в самом деле… Да, так она и сделает. Пусть Костя остается с Николкой в сухой квартире, а она отправится за билетами сама. Она виновата, она и будет отдуваться за свой промах. Пусть она промокнет, заболеет, умрет — это неважно. Зато Костя не сможет ее упрекнуть за промокший пиджак. Его пиджак останется сухим.
Приняв это мужественное решение, Люся отбросила оба одеяла и стала выбираться из продавленной кровати, которая, разумеется, отчаянно заскрипела. Спал, нет ли Костя, но музыка кровати заставила его открыть глаза. Он увидел, что Люся поспешно одевается и услышал, что за окном с неиссякаемым изобилием хлещет дождь. Костя хотел спросить, сколько времени, но вспомнил о ночной ссоре и не спросил. Он встал, взял со столика часы и посмотрел. Было половина седьмого.
