По окончании аспирантуры меня направили работать преподавателем в институт. Уже давно созрело решение поступить в семинарию, но надо было ещё отработать положенные три года. За это время защитил диссертацию на степень кандидата педагогических наук, но по благословению духовника отказался от диплома, забрав свою работу из ВАКа, — иначе путь ко священству был бы закрыт навсегда.
В то время диавол сильно ополчился на меня через родных. Как ругали они меня, какие скандалы устраивали! Но принятое решение было твёрдо и, отработав три года в институте, я подал документы в семинарию.
Все экзамены я сдал на "отлично", меня брали сразу в третий класс с дальнейшим переводом в академию. Казалось, вот оно — начало духовного пути.
Но не тут-то было. Грозной стеной между мной и семинарией встал уполномоченный по делам религии Жаренов. Дважды он вычёркивал мою фамилию из списков поступивших, и даже заступничество ныне покойного митрополита Антония ни к чему не привело. Власти оказались и здесь всех сильней. Это и не удивительно. Приём в семинарию строго контролировался светскими властями. Все абитуриенты-ленинградцы проходили предварительное собеседование с уполномоченным по делам религии. Потом он просматривал ещё и список поступивших и неугодных людей вычёркивал без всяких объяснений. «Мы считаем поступление данного человека нецелесообразным», — обычно говорил он. Правда, иногда не гнушался и злобным клеветническим доносом церковному начальству на ослушника, как было и в моём случае. Процент поступления грамотных ленинградцев и москвичей в духовную школу строго контролировался. Не нужны были государству "шибко умные" священники.
Итак, в семинарию меня не приняли. Пошёл искать место в кочегарке, но туда тоже не брали — из-за диплома. А время шло, меня вполне могли привлечь за тунеядство... Наконец с большим трудом, после долгих молитв Богородице устроился я в захудалую кочегарку. Через полгода стал также служить и чтецом в деревенской церкви Новгородской области.
А на прежней работе провели экстренное партсобрание. Меня объявили сумасшедшим, а директору объявили строгий выговор за плохое атеистическое воспитание молодёжи.
Отца вызывал секретарь парторганизации института и требовал следить и докладывать о каждом шаге "блудного" сына. Но отец ответил, что хотя и партийный он, а всё же иудой не был и не будет. Отцу предложили сняться с партучёта в вузе.
Ну, да Бог с ними. Дело прошлое.
