Минни смотрела на него с нежностью и сожалением. Она понимала, что´ хотел ей сказать ее удивительный друг. Да, порой мечта бывает более сладостной, чем ее воплощение. Но так же сильно, как женщина отличается от мужчины, женские мечты отличаются от мужских, тем более от грез сказочника, который вечно витает в облаках. И хоть не столь давно Минни храбро говорила Уильяму, что с радостью исполнит свой долг королевской дочери и станет хорошей женой любому принцу, которому будет предназначена в жены, но теперь, после того как увидела Адольфа-Людвига, она поняла, что не готова к подобной жертве. И ей до смерти хотелось узнать, каков же он, этот русский принц. Мечты о нем уже начали овладевать ее сердцем, так же жаждущим любви, как жаждали любви сердца тех молоденьких итальянок, о которых рассказывал Андерсен.
Ах, бедный мечтатель, он все знает о сказках – и ничегошеньки о реальной жизни!
Андерсен сидел, прикрыв глаза и с трудом сдерживая слезы. Его посетило одно из тех прозрений, которые иногда нисходили на него, шепча новые сказки и помогая видеть будущее – свое и близких ему людей. И вот сейчас он видел будущее этой милой принцессы, которая была ему дорога так же сильно, как родная дочь. Ее ждет счастье и горе и снова счастье… Он видел биение тяжелых волн о борт кораблей, полуобнаженного юношу, медленно входящего в зеленую студеную воду, тонкие женские руки, обвивавшие его шею и медленно влекущие в туманную морскую глубину…
– Русалка победит принцессу и завладеет принцем, – проговорил Андерсен и очнулся, открыв глаза.
– Что с вами, сударь? – встревоженно спросила Минни. – Что означают эти слова?
– Я просто подумал, что неправильно закончил свою сказку, – пробормотал Андерсен, торопливо откланялся и ушел из дворца.
Минни растерянно смотрела ему вслед из окна. Она ничего не понимала, но на сердце было тревожно, как никогда.
Раньше знаменитая лечебница Kurhaus была убогим деревянным строением, затем его перестроили и превратили в круглое здание с большим залом в центре, вокруг которого располагались помещения для ванн. Вильгельм поставил условие, чтобы все приглашенные явились в купальных костюмах или закутанные в купальные халаты и простыни на манер римлян в термах. Никса переоделся еще на вилле, а сверху надел обычный костюм.
«Назвался груздем – полезай в кузов», – мрачно подумал он.
Вильгельм ждал его у входа в Kurhaus и забрался в карету Никсы прежде, чем тот успел выйти.
