Саша посмотрел на брата. Почему у Никсы вдруг испортилось настроение? Чем ему так не понравилась очаровательная Мари Мещерская? Никса чувствовал встревоженный взгляд брата, но объясняться не желал. Может, просто показалось, что Мари Мещерская строит ему глазки? Собственно, Никсе часто приходилось перехватывать влюбленные взоры молоденьких фрейлин, но он не имел охоты отвечать даже на самые искренние из них, а уж тем паче столь деланые, как те, которые бросала на него Мари. Она попалась им с Вово в понедельник в Висячем саду и тоже уверяла, будто перепутала место чаепития. Они довели ее до Агатовой комнаты, где уже восседала за столиком императрица со своими фрейлинами. Вово благоразумно сбежал, а Никсе не удалось, он вынужден был остаться, и пил чай, и пытался быть любезным с дамами и мамá, но ему чудилось, что темно-синие глаза мадемуазель Мещерской так и ползают по нему, так и ползают! Он с трудом удерживал совершенно неуместное и неприличное желание почесаться.
«А может, отец не зря говорит, что мне нужно жениться? Во всяком случае, я буду огражден от подобных взглядов», – подумал он и даже передернулся от отвращения от одной только мысли о браке, о какой-то женщине, которую ему придется держать в своих объятиях и целовать, касаться ее…
Он вспомнил неуклюжую попытку Хренова свести его со своей сестрой. Интересно, Саше ее тоже предложили? А он? Что он сделал? Отказался? Или взял ее?
Спросить нельзя, потому что последует встречный вопрос. А на него нет ответа… Не хочется лгать брату, но невозможно и правду сказать: с того дня, как он лежал с русалкой в траве на речном берегу, другие женщины перестали для него существовать. Она его заколдовала. Он живет лишь мечтой о ней. Вся прочая жизнь напоминает тяжело груженный воз, который он принужден тащить. И только мысли и мечты о ней выводят его на волю, на свободу… Но он прекрасно понимает, что мечты эти напрасны. Русалка она или девушка, которая играла с ним, – никто не позволит ему жениться на простолюдинке. Да будь она даже княжной! Его долг – взять в жены какую-нибудь тощую или дородную немецкую принцессу, а если он умрет при этом от горя и отвращения – ну кому это важно? Кому нужен, кому важен он, Никса? Кто любит его, кроме брата Саши? Для остальных он – всего лишь разменная монета международной торговли.
Внезапно так страшно заломило спину, что Никсу от боли повело в сторону. Но, верный привычке скрывать свои страдания от окружающих, пока они не станут совсем уж невыносимыми, он сделал вид, будто просто споткнулся.
