«Москва, спаленная пожаром» | страница 63
Изгнание из Москвы французских актрис.
Карикатура. Худ. А.Г. Венецианов. 1812 г.
Вскоре Домерга вместе с другими арестованными иностранцами перевезли в дом Лазарева, «реквизированный под тюрьму». Содержались арестанты в крайней тесноте, но это как раз тот случай, о котором русская пословица гласит: «В тесноте, но не в обиде». Обижаться и жаловаться им было грех: под окнами ежечасно бушевала толпа, готовая добраться до христопродавцев и разобраться с ними как следует.
21 августа, в тот день, когда число арестантов достигло сорока человек, им объявили, что они будут высланы из Москвы, да еще и по воде, для чего была снаряжена барка «длиной в 81 аршин на 13 в ширину». Ночью их привели на берег Москва-реки, где к тому времени уже собралось немало москвичей, предвкушавших интереснейшее зрелище. Полицмейстер Волков стал выкликать фамилии, вслед за тем каждый из названных должен был проследовать в барку. Список, оказавшийся интернациональным, был небольшим – всего сорок человек – и состоял из 31 француза, 6 немцев и 3 швейцарцев.
Это были люди самых разных профессий. Но более всего преобладали учителя (п человек), торговцы (6 человек), а также артисты, ремесленники, врач, балетмейстер, повар и владелец типографии. Последним упомянутым иностранцем – владельцем типографии – был известный впоследствии Август Семен, тот самый, что имел свою словолитню в Малом Кисловском перулке. Уже гораздо позже в типографии у Семена печатался А.С. Пушкин (великий русский поэт так и писал: «Надобно печатать у Семена»), а самого француза уже в 1818 году назначили инспектором Московской Синодальной типографии, эту должность он занимал почти сорок лет и удостоился золотой табакерки «за большие заслуги в развитии типографского дела» от Кабинета министров в 1827 году. А в 1832 году его наградили еще и бриллиантовым перстнем. Но до этого было еще далеко, а покамест Семену предстояло испытать на себе все минусы принадлежности к французской нации, что приравнивалось тогда к преступлению. Его в черный список включил лично Ростопчин (как, впрочем, и других), писавший, что «француз Семен, употребленный в типографии господина Всеволожского, человек хитрый и умный, принадлежит секте иллюминатов. Он оказался человеком весьма злонамеренным против правительства».[56]
А высылка в Нижний Новгород (а не в Сибирь, что призвано было отчасти успокоить Домерга и прочих) была обставлена на редкость театрально. Уж на что Домерг, как говорят, был неплохим режиссером, но Ростопчин его переплюнул.
