за все время тысячелетнего существования России создали суд независимый, создали тип честного судьи, бесстрашно применяющего, благодаря своей несменяемости, закон, равный для всех.
Имея в руках это благородное знамя науки и правды, на котором написано было «hoc vinces», и прикрытые щитом несменяемости, смело вступили доблестные деятели нового суда в неравный бой с многочисленным сонмищем сильных противников.
Победили ли эти пионеры законности, равенства и милости?.. Не вина их, если этого нельзя утверждать, если этого, к несчастью, нельзя утверждать вполне. Но кто же дерзнет сказать, что они потерпели поражение или посрамили свое знамя, что они не подняли русское правосудие высоко, так высоко, что, по выражению одной газеты, можно было подумать, будто Россия очутилась на другой планете»[41].
Итак, вот один путь, вот один метод законодательного творчества, простой и смелый, не хитрый, но целесообразный, разумный, прогрессивный, благословенный лучшими представителями знания и человечности[42], вот какие законодательные плоды он приносит, каких деятелей, какую школу создает он.
Есть и другой метод – это метод паллиативных «кунстштюков», доведенный до совершенства половинчатою, разношерстною, двусмысленною программою всепримирявшего, гибкого, неискреннего[43] П. А. Валуева: плоды этого творчества тоже хорошо известны!..
Стало быть, и опыт жизни, и наука учат: либо рациональное творчество и непреклонность логики, «которой одной дана, по выражению Салтыкова, роковая сила совершать чудеса», либо паллиативные кунстштюки, безыдейное топтанье на месте при кажущемся движении вперед.
Одно из двух – tertium non datur:
Две легли дороги перед вами,
А какая лучше, выбирайте сами!..
Петровские выс.
Звениг. у.
I июля 1894 г.
Новый фазис работ судебной комиссии
(предисловие к 6-му изданию)
Что имеет основанием правду, того нельзя не повторять, рискуя даже надоесть.
Н. И. Пирогов
Там, где нет ответственности должностных лиц пред судом, бессмысленно говорить о мнимом равенстве.
Евг. Феоктистов
Первоначальная мысль о составлении настоящей книги внушена была голодом 1891 г. Желание оказать посильное содействие к облегчению народного бедствия, требовавшего немедленной помощи, дало автору смелость собрать воедино появлявшиеся в разное время случайные газетные и журнальные статьи о деяниях и деятелях эпохи великих реформ Александра II.
Внимание публики к книге, пережившее намного первоначальный повод к ее появлению и свидетельствовавшее о глубоком интересе к пережитой недавно знаменательной, незабвенной, – но, увы! так скоро забытой, – эпохе, побуждало автора пополнять в последующих изданиях первоначальный состав книги, выпущенной, как сказано, второпях ввиду неотложных потребностей минуты, а также вводить новые отделы, отсутствовавшие в первых изданиях
