— Как твоя работа? — спросила Лида.
— Не очень увлекательная, конечно, — сказал я. — Но хоть какие-то деньги.
— Лаборант? — сказала, скривившись, Анна.
— Да, лаборант. Я хотел записаться в пилоты, но, говорят, институт надо сначала закончить.
Лида улыбнулась.
— А как твоя? — спросил я.
Мы посидели в кафе ещё полчаса, а потом Лида сама попросила счёт. Но на сей раз я оказался расторопнее.
— Теперь моя очередь, помнишь? — сказал я, вытаскивая из кармана бумажник.
Мы вышли на сумеречную сонную улицу.
Анна зевнула, небрежно прикрыв рот рукой. Фонари, стоявшие вдоль аллеи, которая вела к станции монорельса, зажигались прямо перед нами, один за другим — их огромные стеклянные сферы наливались космическим голубоватым светом, напоминая нимбы газовых планет.
— Как красиво! — сказала Лида и с намёком взглянула на свою подругу.
Анна нехотя открыла сумочку, вытащила суазор и деловито ткнула наманикюренным пальцем в экран.
— Ладно, — сказала она. — Мне в другую сторону. Пойду к станции такси.
— Пока, — сказала Лида и быстро чмокнула её в щеку.
Анна на секунду задержала на мне недовольный взгляд и засеменила обратно к кафе, на другую сторону улицы.
Мы с Лидой стояли посреди аллеи, глядя на призрачный свет фонарей. Я глубоко вздохнул, лихорадочно соображая, о чём мы могли бы поговорить.
Лида повернулась ко мне.
— Ну, — сказала она, — не хочешь меня проводить?
Мы зашагали по аллее, в голубоватое электрическое зарево, освещавшее маленькие, похожие на причудливые миражи скамейки на обочине дорожки.
Мы молчали. Анна ушла, и я вновь не мог придумать тему для разговора. От волнения у меня потели руки. Мне казалось, что свет за нами гаснет, и вся улица медленно проваливается в темноту — исчезал тротуар, потухшие фонари, захудалая кафешка, где забывают про десерт, Анна со своим искусственным островом — весь остальной мир. И уже не было пути назад.
Я боялся обернуться.
Лида шла справа от меня, перевесив похожую на портфель сумку на левое плечо, но я даже не решался взять её за руку. Она приглаживала волосы у себя на висках — с таким видом, словно смотрелась в невидимое зеркало — и тоже молчала.
Когда мы проходили мимо очередной декоративной скамейки, я, наконец, набрался смелости.
— Не хочешь немного посидеть? — спросил я.
Лида остановилась.
— Вообще-то уже поздновато, — сказала она. — К тому же я не уверена, что здесь чисто.
— Да, ты права… — пробормотал я. — Извини.
— Ладно.
Лида села на скамейку и, вздохнув, посмотрела на тёмное, почти ночное небо.
