В начале Бородинского сражения 2-я легкая артиллерийская рота, в которой служил поручик Афанасий Столыпин, находилась в резерве. Они стояли, словно на маневрах, в третьей линии и видели только, как из клубов порохового дыма выносили раненых. Мимо них пронесли генерала, чья нога волочилась по пыльной земле. То был смертельно раненный Багратион. Артиллеристы уже истомились в ожидании, как вдруг, по словам Ивана Жиркевича, к ним подскакал адъютант генерала Дохтурова. «Где здесь батарейная рота капитана Гогеля?» – закричал он. «Я и поручик Столыпин вскочили и подбежали к нему, закричав: «наша!»… Адъютант сказал нам, что мы должны идти на левый фланг, где нам он укажет место… Но едва мы вышли из кустов, как по нам раздался залп и мы прямо очутились пред двухъярусной неприятельской батареею. Адъютант поскакал назад. Гогель смешался, крича ему вслед: «Покажите нам место!» Я же, будучи впереди, при первом орудии, тронулся, скомандовав: «рысью!» и, втянувшись в интервал двух колон в линии, закричал: «выстраиваться влево». Нижняго яруса неприятельская батарея дала несколько выстрелов картечью, а верхняя пустила ядрами, так что в одно время ядром убило лошадь под Гогелем».
Капитан Гогель был сильно контужен, и командование ротой взял на себя Афанасий Столыпин. Легкая рота заняла позицию между редутом Раевского и Семеновскими флешами, доверху заваленными телами русских и французских солдат. Семнадцатилетний артиллерийский прапорщик Абрам Норов вспоминал: «Кирасирский его величества полк двинулся для удержания атаки. Наш батарейный командир Столыпин, увидев движение наших кирасир, взял на передки, рысью выехал несколько вперед и, переменив фронт, ожидал приближения неприятеля без выстрела. Орудия были заряжены картечью; цель Столыпина состояла в том, чтобы подпустить неприятеля на близкое расстояние, сильным огнем расстроить противника и тем подготовить верный успех нашим кирасирам». Как видим, Афанасий Столыпин хладнокровно следовал рекомендациям своего брата. Но французы тоже знали толк в военном искусстве: «Неприятель смело шел малой рысью прямо на грозно ожидавшую его батарею; но в то время, когда неприятельская кавалерия была не далее 150 саженей от батареи, на которой уже носились пальники, кавалерия эта развернулась на две стороны и показала скрытую за нею легкую батарею, снявшуюся уже с передков»[51]. Последовала скорострельная артиллерийская дуэль, в которой русские орудия оказались точнее. Граната из единорога взорвала зарядный ящик французской батареи. Последнее, что видел Норов, – это контратаку кирасир, смявших французскую кавалерию. Неприятельским ядром ему раздробило ногу.
