Книга Рая. Удивительное жизнеописание Шмуэл-Абы Аберво | страница 69



— Нет, сейчас мы полетим, а в другой раз мы прилетим сюда и поиграем с ними, — строго сказал мне Писунчик. У меня не было выбора, и я вынужден был уступить ему.

Переулок была кривой. Нам приходилось лететь осторожно, чтобы не зацепиться крыльями.

Вылетев из переулка Бал-Шем-Това, мы повернули направо. Мы сразу же узнали улицу. Это была улица Заступников Израилевых[80]. Здесь, на этой улице, живут ребе Мойше-Лейб из Сасова[81], ребе Велвеле из Збаража[82] и ребе Лейви-Ицик из Бердичева[83]. У этих праведников здесь усадьбы. За каждым домом — вишневый сад. Сразу видно, что они не самые богатые из цадиков. Есть цадики намного, намного богаче, но и эти живут неплохо. Им не приходится заботиться о куске хлеба, и они день-деньской молятся за народ Израилев, чтобы Всевышний был к нему милостив и дал всему Израилю место в раю.

Мы огляделись и заметили среднего роста еврея в кафтане. Хотя в раю была среда, на голове у него был штраймл. Он стоял посреди улицы, задрав голову к облакам и простерши руки. Губы его что-то шептали.

— Это раввин из Бердичева, — сказал мне на ухо мой друг Писунчик. — Ребе Лейви-Ицик из Бердичева. Он, наверное, препирается с Господом. В трудный час он всегда встает посреди улицы в субботнем платье, плачет и упрекает Бога.

— Давай послушаем, Писунчик, в чем сейчас ребе Лейви-Ицик упрекает Господа.

— Хорошо, Шмуэл-Аба, — согласился мой друг. — Спустимся и послушаем одну из его молитв на «жаргоне», но помни, что надолго мы не задержимся.

— Я хочу послушать хотя бы одну молитву, Писунчик. Только одну молитву, и не больше.

Мы тихонько приземлились. Мы остановились в двух шагах от раввина из Бердичева и прислушались.

Раввин из Бердичева стоял, как было сказано, подняв руки к облакам и жаловался[84]. Его жалобы могли бы сдвинуть камни:

Доброго утра Тебе, Господи,
Я, Лейви-Ицик из Бердичева,
Принес Тебе свою обиду.
Где справедливость, Господи,
И за что Ты гонишь Своих праведников?
Разве они не ходили Твоими путями,
Ведь ходили — да.
Разве не следовали заповедям Твоим?
Всякий раз — да.
Разве Ты не обещал им рая?
Как раз — да.
Шорабора, и Левиафана,
И вина заветного, красного?
Еще раз — да.
И где же тогда Шорабор,
Отец Небесный?
Убежал к православным,
Отец Небесный.
И кто же приведет его обратно,
Отец Небесный?
Не омрачай трапезы,
Отец Небесный.
Не за себя прошу я,
Отец наш,
А за праведников Твоих,
Отец наш Небесный.
Я отказываюсь от своей доли
Шорабора и Левиафана,
Только не дай оскудеть трапезе