Царь Давид играл на арфе. Лесные феи, одетые в зеленые платья из листьев, водили хоровод и пели:
Мы — дриады, мы — дриады,
Кружим для царя,
Всех мы усыпили:
Птиц — в лесах,
В полях — зверей,
В травах — мотыльков.
Для царя Давида —
Сон, покой и мир,
Тихо подпевает
Нам ночной зефир.
Танец лесных фей был диким, порывистым. Царь Давид улыбался сладко и устало. Ависага сидела с вытаращенными глазами. Вирсавия боролась с зевотой.
Лесные феи скрылись. На первый план вышли русалки в голубых воздушных платьицах. В их пении дрожали кувшинки. Русалки пели:
Мы — наяды, мы — наяды,
Кружим для царя,
Песней усыпили
Старых водяниц,
Наша колыбельная —
Бормотанье волн.
Для царя Давида —
Сон, покой и мир,
Тихо подпевает
Нам ночной зефир.
Танец русалок тихо шуршал под бряцания царской арфы. Глаза Ависаги стали как две луны. Вирсавия, засыпая, терла шелковым платочком левый глаз.
На первый план вышли прекрасные поселянки, дочки бедных ангелов, они поклонились царю и запели:
Мы — пейзанки, мы — пейзанки,
Для царя Давида
Водим хоровод,
Мы живем в заботах,
А он — без забот,
Наша доля — буря,
А его — зефир,
Доброй ночи, царь Давид,
Сон, покой и мир.
Бедные девы из мазанок танцевали, покачивая розовыми крыльями, кланялись, смущенно желали царю Давиду спокойной ночи и исчезали.
Царь Давид поднялся. Поцеловал руку Вирсавии, поцеловал Ависагу в лоб. Он ушел в спальню, произнес пару псалмов и улегся спать. Арфу он оставил на балконе, чтобы ветер ночью играл на ней[61].
Жены еще немного посидели на балконе, мечтательно глядя на звезды и мысленно желая друг другу поскорее сдохнуть. Первой поднялась Вирсавия и, не сказав «спокойной ночи», удалилась в свои апартаменты. Ависага еще немного поглядела на звезды, после чего на цыпочках вошла в спальню царя Давида.
— Пошли, братцы, — сказал Лейбеле, — спустимся пока к реке. К полуночи мы сюда вернемся, вы увидите еще кое-что интересное.
Мы пошли к реке. Мы шли мимо бедных мазанок. Окна хат были распахнуты. Слышался храп уработавшихся за день ангелов.
На скамейке перед бедной хатой сидели две молодые ангелицы, одна держала в руке письмо.
— Прочти, прочти письмо, Песл, — просила другая ангелица, — хочу послушать, что твой Фроим пишет.
Песл развернула письмо и при свете звезд стала читать. Мы слышали, как дрожал ее голос.
— «Дорогая моя Песл, — читала она, — спешу сообщить, что через три дня наш полк будет на границе с турецким раем. Служба у нас нелегкая. Мы должны следить, чтобы к нам больше не завозили контрабандой турецкий табак. Наш командир, обер-ангел Шимшон
