— Ну так я же сам… — растерялся он. — Или прослышала чего тут? Кто чего сказал?
— Тише говори… Уснул с дороги… Дома!
От такой радости и об узде забыл. Подхватил на руки, закружил по двору, своей щекой прижался к ее щеке. И лишь когда почувствовал на шее ее горячие сильные руки, враз обмер. Будто кто ледяной водой окатил: не смей!
— Значит, живой…
— Живой… — мягко и тоже испуганно отстраняясь, прошептала она. — Из Херсонеса пришел.
— Из Хорсуня? Из-за того, стало быть, и разминулись… Спасибо…
— И тебе спасибо…
— Мне-то за что?
— Сама не знаю. А все равно… ужинать будешь?
— Сперва омоюсь, богам славу воздам… А ты отдыхай, сестрица, отдыхай…
Рубеж восемнадцатого и девятнадцатого столетий Европа встречала в большой тревоге. Надо сказать, что и в прежние времена длительного мира и покоя она почти не знала. Начиная с той поры, когда ее просторы наконец-то освободились от льдов последнего великого оледенения, длившегося без малого сто тысяч лет.
Медленно, постепенно, век за веком, шаг за шагом отступал, превращаясь в великие реки, озера и болота, гигантский ледник, открывая мокрую, насквозь промороженную землю.
Медленно вслед за ним студеные тундры зарастали травами и лесами. А уж потом, через три-четыре тысячелетия, едва подсохший и прогревшийся континент начал заселяться людьми — индоевропейцами.
Потепление в Европе и катастрофическое высыхание Передней и Центральной Азии привело в движение огромные человеческие массы. Двигаясь со знойного юга на прохладный и богатый влагой север, они концентрировались на Южном Урале, в степях Нижней Волги и в междуречье Дона и Днепра. Затем, где-то плавно, но чаще всего бурно, сметая на своем пути тех, кто продвинулся туда раньше, они стали растекаться на запад, восток, а то и на север. Южная Сибирь, Русская равнина, плодородные долины Дуная, его притоков и соседних рек, Балканы, Центральная Европа, Апеннины, земли, прилегающие к Балтийскому и Северному морям, Скандинавия, Пиренеи, Английский архипелаг волна за волной захлестывали все новые и новые находники.
Люди одной расы, одного языка, одной материальной и духовной культуры, они не щадили друг друга в борьбе за лучшие условия и места для поселения. Не стало спокойнее и тогда, когда обособившиеся от общей массы племена стали создавать свои государства и даже империи.
И еще сложнее стало, когда они забыли о своем кровном родстве, утратили общий язык и богов и в своих новых соседях стали видеть не братьев, а новых конкурентов и соперников. Неслучайно невиданными прежде темпами развивалось прежде всего производство оружия, его техника и технология.
