Машина, урча и буксуя задними колесами на влажном глинозёме, буквально не скатилась, а сползла за высотку к березовой роще. И в это время раздался третий взрыв. Снаряд разорвался точно там, где ещё минуту назад находилась машина.
— Волшебник и спаситель всех нас, — выкрикнула Лида и опять волнительно поглядела на Малоземова. Солдаты тоже вместе с водителем стали хвалить его за волевой и мудрый совет в приказной форме.
Переждав обстрел, через минут десять машина двинулась низиной, прикрытой с западной стороны длинным взлобком, поросшим густым березняком. К обеду доехали до указанной точки и встретились с руководством и другими сотрудниками отдела. Переместившись на новое место — на окраину небольшого хутора — отдел СМЕРШ дивизии занял небольшую избенку. Разгрузка прошла быстро. Теперь здесь по сравнению с блиндажной жизнью четче слышалась невообразимая мешанина басовых, грубо ворчащих звуков — это рокотала канонада. В сплошной вой слились внезапно появляющиеся очаги пулеметной стрельбы, взрывы авиабомб, снарядов и мин, рев проносящихся самолетов-штурмовиков и рокот грохочущих траками гусениц танков. Земля в такие моменты уходила из-под ног. Писать, конечно, было невозможно. Потом, когда внезапно стихала эта лихорадка боевого столкновения, наступила звенящая и тревожная тишина, готовая в любую минуту взорваться откуда-то прилетевшей немецкой миной, снайперской пулей или возникшей очередной фронтовой какофонией. И все они охотились за жизнями противной стороны.
Лидии Ваниной запомнился ещё один эпизод, который восприняла она как «фронтовой спектакль». Это произошло во время поездки в один из полков дивизии, где надо было застенографировать показания раненого немецкого летчика, близко стоящего к руководству люфтваффе.
Проезжая мимо заграждений из колючей проволоки, выстроенной неприятелем, она вместе со следователем капитаном Костей Вер-ненко отчетливо услышала по громкоговорителю доносящиеся песни и марши нацистской Германии. Только закончилась маршевая песня «Знамена ввысь…» Хорста Веселя, как началась другая в темпе фокстрота «Лилли Марлен». Немецкая фрау хрипловатым голосом напевала что-то вроде верности в ожидании. В песне были такие слова, что Лилли будет ждать солдата. Эту фразу Лида тут же перевела капитану и водителю.
Костя взял и срифмовал:
И фриц в тоске по своей хате,
Теперь он вынужден страдать,
Видать и немцу плоховато
Без баб в России воевать?!
Водитель остановил машину, и все трое стали слушать эту бодрящую и одновременно тоскливую для солдат вермахта песню, ещё недавно увлекающую молодежь на танцы. Немцы пластинку с модной песней прокрутили несколько раз, и вдруг, словно с ясного неба, обрушилась лавина грома. Где-то взявшиеся наши громкоговорители контрпропаганды выстрелили советской песней «Катюша». Немка Лилли Марлен сдалась на милость нашей российской Катюше. Загремела сначала приподнятая музыка, а потом полились нежные и звонкие слова довоенной песни, ставшей во время войны одной из самых желанных:
